В местном отеле был заранее заказан небольшой зал, и священник, перед тем как сойти с кафедры, пригласил туда всех присутствовавших в церкви. Там подадут чай, виски и бутерброды. Будут шутки, воспоминания, улыбки, слезы на глазах, приглушенные голоса. Официанты будут ходить на цыпочках, понимая настроение гостей. Ребус пытался мысленно сформулировать извинения.
Мне надо возвращаться на службу, Крисси. Дел невпроворот.
Он мог бы соврать, сославшись на подготовку к встрече «Большой восьмерки». Утром, когда они выходили из дома, Лесли предположила, что он, наверно, с трудом вырвался. Ребус едва удержался от того, чтобы ответить: «Я единственный коп, в чьих услугах, похоже, никто не нуждается». Полицейских согнали отовсюду. Только из Лондона прибыло полторы тысячи. А вот инспектор уголовной полиции Ребус оказался невостребованным. Кто-то ведь должен остаться на хозяйстве – именно эти слова произнес старший инспектор уголовной полиции Джеймс Макрей, растянув лицо в ехидной улыбке и пожимая плечами. Детектив Дерек Старр считал себя бесспорным наследником трона, на котором сейчас сидел Макрей. Настанет день, когда он будет начальником полицейского участка на Гейфилд-сквер. Джон Ребус не представлял для него никакой опасности, ведь ему оставалось чуть больше года до пенсии. Ребус хорошо запомнил слова, сказанные им однажды: «Никто упрекнет тебя в безынициативности, Джон. Ведь в твоем возрасте ждать-то уже нечего». Может, оно и так, но ведь «Стоунз» старше Ребуса, да и Долтри и Тауншенд тоже, а ведь все еще выступают, все еще совершают турне по миру.
Зазвучали последние аккорды, и Ребус встал со скамьи. В церкви, кроме него, уже никого не было. Он в последний раз поглядел на пурпурный бархатный экран. Возможно, гроб еще там, а возможно, его уже перенесли в другую половину, где находится крематорий. Мысленно он снова вернулся в юношеские годы, в их общую спальню, где они слушали сорокапятки, купленные на распродажах в магазине на Керколди-Хай-стрит. «Мое поколение», «Замена» [1] … вспомнил, как Микки спрашивал, почему Долтри заикается, когда поет «Замену», а Ребус отвечал, что это – как он вычитал где-то – следствие употребления наркотиков. Единственным наркотическим средством, которое позволяли себе братья, был алкоголь. Они украдкой отхлебывали его из бутылок, стоявших в кладовке. Иногда им удавалось стащить жестяную банку крепкого портера и распить ее после того, как в доме гасили свет. Вспомнилось, как они, бывало, стояли на Керколди-променаде и смотрели на море и как Микки пел «Я могу видеть то, что творится за много миль от меня». Но могло ли это быть на самом деле? Ведь диск появился в продаже в шестьдесят шестом или в шестьдесят седьмом году, когда Ребус служил в армии. Возможно, он уже вернулся домой. Да… Микки с волосами до плеч, старающийся походить на Долтри, и Ребус с армейским ежиком на голове, придумывающий истории, в которых его казарменная жизнь выглядела здорово приукрашенной. Северная Ирландия была еще впереди…