Выбравшись из постели, Надин вот уже три четверти часа таскала свое несчастное тело по квартире, заставляя его делать то, что оно обычно делало по утрам: мыть голову, поджаривать хлеб и чистить зубы. Ежеутренняя рутина давалась телу с трудом и отвращением. Однако Надин кое-как справилась и уже собиралась отправиться на работу, когда раздался телефонный звонок.
— Алло, — страдальчески выдохнула она, присаживаясь на подлокотник дивана и ожидая услышать голос матери, звонившей по какому-нибудь идиотскому поводу: мол, убирая квартиру, она обнаружила старые помочи, на которых водили малышку Надин, и теперь не знает, что с ними делать — отдать дочке или выбросить?
— Это самая сексуальная женщина в Кентиш-тауне? — произнес хриплый мужской голос.
— Простите?
— Привет, любимая. Это я, Фил. — У Надин свело желудок. — Алё… алё… ты меня слышишь?
— Ох… да… извини, — она устало опустилась на диван. — И… как ты?
— Отлично. Классно. А ты?
— Не сказать, чтобы классно, если честно.
— Неважно себя чувствуешь?
— Да уж…
— В общем, не удивительно. Ты столько водки выпила, а потом… ну сама понимаешь… то, что я тебе дал.
— Что?
— Таблетку.
— Какую?
— Ну… я дал тебе таблетку… чтобы ты не расстраивалась из-за всякой ерунды.
Точно. Экстази. Неужто? Она приняла таблетку? В тридцать лет она впервые в жизни съела экстази?!.. Это многое объясняет насчет прошлой ночи.
— Возможно, у тебя сегодня настроение будет не на высоте, — заботливо продолжал Фил, — немного грустное. Пей побольше кофе. И не сиди сложа руки, займись делом.
Какая же она дура. Ведь могла концы отдать. Надин представила заголовки в газетах: «Фотограф найдена мертвой после летальной дозы алкоголя и наркотиков.» Комментарий полиции: «Какая дура!»
— Спасибо за совет… — Она зарылась лицом в диванные подушки и закрыла глаза. В трубке повисло молчание, но поддержание разговора требовало от Надин чересчур много усилий.
— Знаешь, — нарушил тишину Фил, — я всю ночь не мог заснуть. Все думал о тебе, о нас… как нам здорово было вместе. — О нет, подумала Надин, только не это. — У меня руки чесались тебе позвонить, еле дождался утра. Хотел поблагодарить за то, что ты меня нашла, за вчерашний вечер, за то, как ты умеешь слушать, и вообще за то, какая ты есть.
Надин понимала, что хотя бы из жалости — ведь она так сочувствует бедняге Филу — следует разделить с ним восторги, сказать что-нибудь, но силы окончательно покинули ее и она лишь тоненько хихикнула.
— И, поверь, все, что я говорил вчера вечером, — чистая правда, — торжественно заявил Фил.
Что? А что он говорил? Надин не помнила.