Почему же перед Дилайлой она испытывала жгучую потребность выглядеть совершенством?
— Вау! — принялась восхищаться гостья, пробираясь по тесной прихожей, — как у тебя интересно! Какие волшебные стены! — Она потрогала пальцами розовую фольгу. — Где ты такое достала?
— Это обертка для конфет. Нашла большую коробку этой дряни в студии по соседству после того, как оттуда выехали. Замучилась наклеивать.
— Потрясающе! — выдохнула Дилайла. — Сколько у тебя воображения! Я бы в жизни до такого не додумалась. Ужасно оригинально.
О боже, опять она взялась за свое — самоуничижительное «ты намного лучше меня, паршивой никчемной идиотки».
— Ой, какая прелесть! — Дилайла разглядывала рисунок на обоях в гостиной. — Это ведь кролик Миффи? — Указательными пальцами она приподняла верхнюю губу и рассмеялась. — Я обожала кролика Миффи. Где ты это раздобыла?
— Это, — скрежеща зубами, ответила Надин, — в детском магазине. Они закрывались и распродавали товар за бесценок. Кролика с руками не отрывали, танкисту Томасу и динозаврам он не конкурент.
— Изумительно, просто изумительно… Забавно, издалека кажется, что на обоях цветочки, а подойдешь поближе и видишь — кролик. Магнолии — самое изысканное, что я могу выдумать по части декора.
От машины Надин Дилайла, разумеется, тоже пришла в восторг:
— У-у, секс на колесах! Как называется?
— «Альфа». «Спайдер».
— Красивая. Везет же тебе! Дома я езжу на «мерседесе». Хорошая машина, но не слишком сексуальная.
Что она несет, думала Надин, и как ей не надоест. Если долго себя принижать, то можно и совсем исчезнуть, уйти под землю, так что и следа не останется. Либо эта женщина страдает тяжелой формой комплекса неполноценности, либо она напрочь не способна нормально общаться с женщинами, не столь красивыми, как она сама. В любом случае восторженные возгласы Дилайлы начинали действовать Надин на нервы. Уж лучше бы Дилайла оставалась прежней — грубоватой, вызывающей.
Надин сознавала, что несправедлива к Дилайле. Та лишь пыталась вести себя по-дружески, по-свойски. Но беда в том, что ни в «свои», ни в подруги эта Барби из мира мужчин, абсолютно не годилась, и потому все, что она говорила, звучало фальшиво. Она уж была не той крутой Дилайлой, которую Надин знала и ненавидела в школьные годы. Теперь она лишь банально раздражала.
На «пешеходной дорожке» уверенно пружинившая шаг Дилайла выглядела великолепно — упражнение давалось ей без видимых усилий. Ни капельки пота не пролилось, ни волоска не выбилось из прически.
— Ты раньше этим занималась? — прохрипела Надин.