Они уселись под дубом, сунув руки в карманы и скрестив лодыжки, и молча уставились вдаль.
Надин повернулась к Дигу. Он выглядел таким симпатичным. Ветер растрепал его густые черные волосы, и кое-где они торчали смешными маленькими рожками. От холода в уголках глаз у него поблескивала влага, а кончик носа приобрел забавный розовый оттенок. А он парень ничего, улыбнулась Надин про себя. Можно сказать, красавец. С лица Дига не сходило несвойственное ему серьезное выражение; в том месте, где между бровями должна быть пропасть, а не мостик, как у Дига, прорезались две морщинки. Надин провела по этим бороздкам длинным ногтем.
— У-у, — произнесла она. — Вижу признаки преждевременного старения.
— Что? — рассмеялся Диг.
— Морщины на лбу появляются от тревог, — Надин взяла Дига под руку и положила голову ему на плечо. — Да уж, приятель, беззаботные денечки твоей юности миновали.
— Все ерничаешь, — склонив голову на макушку Надин, Диг задумчиво разглядывал голубое небо с ослепительно белыми вкраплениями, — но, возможно, ты права.
— Что-то случилось?
— О черт, не знаю. Я все о той девушке прошлой ночью…
— Какой девушке — о той, чья отзывчивость подводит под статью о насилии над несовершеннолетними?
— О какой же еще?
— Неужто зациклился на ней?
— В общем… да. Зациклился. Никак не могу выбросить ее из головы. Ведь ей всего семнадцать! Ты в ее годы была девственницей…
— Ну теперь они быстрее взрослеют.
— Чувствую себя погано.
— Она вряд ли разделяет твои чувства.
— Не в этом дело.
— А в чем?
— А в том… в том… — Он глянул на Надин и снова отвернулся. — Не знаю, в чем. Просто погано на душе и все тут.
Они помолчали. Надин не знала, что сказать.
— Эй, — решила она сменить тему, — ты когда родился?
— А?
— В какое время дня ты родился?
— Э-э, точно не знаю. Должно быть вечером, потому что мои были в пабе, когда у мамы отошли воды.
— Ага! Выходит, по всем правилам тебе еще нет тридцати. У тебя в запасе осталось четыре или пять часов от второго десятка. Значит…
— Что?
Надин вскочила на ноги, нагнулась и схватила охапку багровых, рыжих и горчично-зеленых листьев.
— Значит, ты не настолько стар, чтобы не кидаться листьями. — И она осыпала Дига листьями, словно огромными конфетти, развернулась и, хохоча, бросилась бежать.
Позже Надин припомнила, что побежала против часовой стрелки. И какие же темные силы подвигли ее на такое решение? Если бы она проанализировала свои скрытые помыслы, то, возможно, нашла бы ответ. Но скорее всего она пришла бы к выводу, что бросилась бежать наугад, и двигал ею один лишь каприз.