Наджин скрежещет зубами, в эту секунду она ненавидит Дилайлу, ненавидит и желает ей смерти, и тут же чувствует себя законченной стервой, пакостнее которой на свет не рождалось. А от стервы недалеко и до уродливой, злобной ведьмы с бородавками на роже. Дилайла же, по контрасту, видится ей очаровательной принцессой, без единого гребаного изъяна, отчего Надин ненавидит ее еще сильнее. Она угрюмо улыбается и опускает глаза на кофейную чашку, почти полную; Надин настолько расстроена, что ей сейчас не до кофе.
— Вы тоже, — говорит Дилайла, — вы оба сильно переменились. Я бы вас не узнала. Особенно тебя, Надин. Ты прямо-таки… куколка, нет, честное слово. Абсолютно потрясающая. Какие у тебя чудные заколки в волосах. А ногти! — Она трогает бирюзовые ногти Надин, разглядывает их. — Как тебе удается их так отрастить? Мои вечно ломаются и расщепляется вот здесь. — Она указывает на свои идеальные розовые ноготки.
— Мармелад без сахара, — отвечает Надин. — Я ем мармелад без сахара каждый день. С лимоном и лаймом.
И думает: «Кончай, Дилайла. Кончай это представление „хочу тебе понравится“. Я не хочу, чтобы ты мне нравилась. Ты не можешь мне нравиться. Ты мне никогда не нравилась. И сколько бы мы с тобой ни чирикали о ногтях, целлюлите, волосах на лице и капустной диете, милее ты мне не станешь. Потому что, как бы сильно ты не изменилась, я никогда не смогу забыть школьные годы, когда ты меня в упор не видела, считала малявкой и принесла мне столько страданий.
Я знаю, что женщины вроде тебя могут сделать с нормальными разумными мужчинами. Женщины вроде тебя обладают высшей властью. Стоит им войти в комнату, и все мужчины вмиг становятся дебилами. Женщины вроде тебя вынимают сердце из доброго, нежного, доверчивого парня, — например, из Дига, — и рубят его в фарш. И я всегда буду зла на тебя, Дилайла, потому что ты красивая и потому что красоту, которой ты обладаешь, нельзя купить ни в косметическом салоне, ни у пластического хирурга, ни у парижских парфюмеров. На этом уровне я не могу с тобой соперничать. Ты опасна, я не хочу, чтобы ты была в моей жизни. Не хочу видеть тебя в моем милом уютном мире, где я чувствую себя в безопасности и знаю, чего стою. Мне потребовалось целых пятнадцать лет, чтобы выйти из твоей тени, стать желанной, стать самодостаточной. Назови меня эгоистичной стервой, сумасшедшей или комплексующей дурой, мне плевать. Я лишь хочу, чтобы ты убралась из Лондона, из моей жизни и жизни Дига».
— Так ты фотографируешь, да?
— Угу, — отвечает Надин, — точно. Снимаю. — Она коротко докладывает Дилайле об эксклюзивных съемках и гонорарах.