- Ал сказал мне, что я должен явить алгосам дитя. Я уверился, что снискал в его очах особое расположение.
- О каком дите разговор?
- О дитяти. О новом Гориме. Так Ал ведет и защищает свой народ. Когда дело старого Горима закончено, Ал отмечает глаза младенца, который должен его сменить. Когда Ал сказал мне, что я избран явить алгосам дитя, я открыл это другим, и они стали почитать меня и просили говорить им слова Ала. Я видел вокруг себя разврат и грехи и стал обличать их, и люди меня слушали, но то были мои слова, не Ала. В гордыне моей я посмел говорить за Ала. Я закрывал глаза на свои грехи, чтобы обличать чужие. - Голос фанатика сделался хриплым. - Я - грязь, - объявил он, - и грешник. Алу следовало бы меня уничтожить.
- Это запрещено, - машинально сказал Гарион.
- У кого есть власть запрещать Алу?
- Не знаю. Знаю только, что рассоздавать запрещено даже богам. Это первое, чему мы учимся.
Релг посмотрел на него пристально, и Гарион понял, что совершил ошибку.
- Ты посвящен в тайны богов? - недоверчиво спросил фанатик.
- То, что они боги, не имеет в данном случае никакою значения, - ответил Гарион. - Правило относится ко всем.
Глаза Релга вспыхнули надеждой. Он встал на колени и ткнулся лицом в землю.
- Прости мне мои грехи, - взмолился он.
- Что?
- Я превозносился, будучи недостойным.
- Ты ошибался, и все. Просто не делай этого больше. Встань, Релг, пожалуйста.
- Я гадок и нечист.
- Ты?
- У меня были нечистые помыслы о женщинах. Гарион от смущения покраснел.
- Это с каждым из нас иногда бывает, - сказал он и нервно кашлянул.
- Мои помыслы были гнусны, - стонал несчастный Релг. - Они жгли меня.
- Я уверен, что Ал поймет. Встань, Релг, пожалуйста. Это совсем не обязательно.
- Я молился устами, когда рассудок мой и сердце были заняты другим.
- Релг...
- Я искал скрытые пещеры ради своего удовольствия, а не ради того, чтобы посвятить их Алу. Тем я осквернял данный мне богом дар.
- Пожалуйста, Релг.
Релг начал биться головой о землю.
- Однажды я нашел пещеру, сохранявшую эхо Алова голоса. Я никому про неё не сказал, но один наслаждался голосом Ала.
Гарион встревожился - сейчас Релг доведет себя до исступления.
- Покарай меня, Белгарион, - молил Релг. - Наложи на меня тяжкую кару за мои беззакония. Гарион твердо знал, что ему отвечать.
- Я не могу этого сделать, - сказал он твердо. - Я не могу ни покарать, ни простить тебя. Если ты поступал не как положено, это твое с Алом дело. Если ты считаешь, что достоин наказания, тебе придется наказывать себя самому. Я не могу и не буду.