От жестокости этого поступка у нее сжалось сердце, и это ощущение смешивалось с яростью и болью. Не бродяга, подумала она. И не дети. Дети разбивают почтовые ящики вдоль дорог — ее предупреждали. Дети не будут тратить время, чтобы срубить пару декоративных деревьев.
Она выпрямилась, чтобы перевести дух, и ее взгляд упал на старую каменную ограду, на которой черной краской была выведена оскорбительная надпись:
УЕЗЖАЙ В ГОЛЛИВУД, СУКА! ЖИВИ КАК ШЛЮХА И УМРИ КАК ШЛЮХА
— Пошел ты, — тихо выругалась она. — Будь ты проклят, Хеннесси.
Вне себя от злости, она побежала к дому, чтобы вызвать полицию.
Грозным голосом Силла предупредила всех рабочих, что любой, кто расскажет Стиву о деревьях или стене, будет немедленно уволен. Никаких исключений или оправданий.
Она отправила Брайана в питомник. Она хотела посадить новые саженцы вместо срубленных, причем в этот же день.
К десяти, уже после приезда полиции, уверенная в том, что ее угроза подействовала и рабочие задержат Стива в доме, она вместе с каменщиком отправилась очищать стену.
Форд увидел, как она скребет камень, когда вышел на веранду с первой утренней чашкой кофе. Увидев надпись на стене, он точно так же, как это сделала она рано утром, поставил кофе на перила веранды и босиком бросился к ней.
— Силла.
— Не говори Стиву. Это главное. Я хочу, чтобы ты ни словом не обмолвился об этом Стиву.
— Ты звонила в полицию?
— Они уже были здесь. Да что толку. Я уверена, что это Хеннесси. Это он — сукин сын. Но если у него под ногтями не осталось краски и деревянных щепок, как они это докажут?
— Деревья… — он увидел пеньки и выругался. — Погоди минуту, дай мне подумать.
— У меня нет времени. Я должна это убрать. Не могу рисковать и использовать пескоструйный аппарат. Слишком грубо. Повредит и камень, и раствор — вреда будет не меньше, чем от этой дурацкой краски. Лучше растворитель. Может, придется еще раз замазать цементом швы. Но это все, что я могу сделать.
— Тереть камень щеткой?
— Точно, — она с яростью набросилась на «С» в слове «СУКА», как будто сражалась со злейшим врагом. — Ему это не сойдет с рук. Я не позволю безнаказанно пачкать и ломать то, что принадлежит мне. Я не сидела за рулем этой проклятой машины. Меня даже на свете не было, черт бы его побрал.
— Ему не меньше восьмидесяти. С трудом представляю, как посреди ночи он рубит деревья и разрисовывает каменную стену.
— А кто еще мог это сделать? — набросилась она на Форда. — Кто еще так ненавидит меня и этот дом?
— Не знаю. Но нам лучше это выяснить.
— Это моя проблема.
— Не выдумывай.