— Я была бы очень рада, если бы мне больше не пришлось защищать себя таким способом.
— Я тоже, — он погладил ее по волосам. — И я тоже.
Может, он еще некоторое время не осознавал бы, что любит ее. Возможно, он подошел бы к этому осознанию точно так же, как перешел однажды дорогу к ее дому, легко и непринужденно. Но это осознание обрушилось на него, сжало железными тисками страха и ярости, когда он увидел ее, сидящую на обочине дороги.
Теперь не время говорить об этом, сказал он себе. Сейчас ей требуется плечо, чтобы опереться, кто-то, кто принесет ей пакет замороженной фасоли и предложит укрытие, чтобы она могла… прийти в себя.
— Как голова?
— Такое ощущение, что я ударилась ею о стекло.
— Может, выпьешь аспирин?
— Да. А может, и полежу в твоей ванне. Все тело побаливает и плохо двигается. Все-таки я здорово ударилась.
Он сделал над собой усилие, чтобы не стиснуть ее в объятиях, не прижать к себе как можно сильнее.
— Я тебе помогу.
— Спасибо, — она повернула голову и коснулась губами его шеи. — И особенно за то, что помогаешь успокоиться. И ты тоже, — добавила она и поцеловала Спока.
— Все это входит в комплекс услуг реабилитационного центра «Дом Сойера».
Он помог ей спуститься по лестнице. Потом закрыл пробкой ванну и открыл краны. Она снимала рубашку.
— Принести плеер?
— Нет, спасибо. Может, я еще раз попробую помедитировать, — она поморщилась, попытавшись достать до застежки бюстгальтера. — Руки плохо слушаются.
— Позволь мне. У меня есть опыт обращения с этими устройствами.
Улыбнувшись, она опустила руки, и Форд обошел ее сзади.
Его снова охватила ярость — приступ слепой, безумной ярости. Фиолетовые синяки, подобно грозным грозовым облакам, покрывали ее спину в районе лопаток. Цепочка синяков протянулась по левой руке вдоль бицепса, а плечо пересекала неровная красная линия.
— Незнакомая конструкция? — спросила его Силла.
— Нет. — Просто удивительно, подумал он, как спокойно звучит его голос. Просто констатирует факт. — У тебя на спине синяки.
— Именно это я и чувствую. Наверное, от удара о машину, когда он толкнул меня, — она склонила голову набок и ойкнула, дотронувшись до кровоподтека на запястье. — И ожог от ремня безопасности тоже. Черт. Но могло быть и хуже.
— К черту, — он произнес это тихо, но она повернулась, чтобы посмотреть на него.
— Форд.
— К черту. Все, — его речь была отрывистой, потому что ярость рвалась наружу, как бурлящий гейзер. — Придется тебе поискать спокойствие и дзен где-нибудь еще, потому что мне не до этого. Проклятье! Проклятье! Этот сукин сын напал на тебя. У тебя синяки и ссадины. И это все он. Ты видела свой пикап? Черт возьми, ты видела, что он сделал, что он пытался сделать? Он причинил тебе боль.