— И поскольку я делаю странные заявления, то могу продолжить в том же духе и задать тебе странный вопрос?
— Давай расположимся на той части веранды, которая лучше предназначена для странных вопросов, потому что я не могу так долго сидеть на корточках, — он встал и поднял ее.
Они устроились на ступеньках веранды, вытянув ноги.
— Ты уверен, что именно здесь задают странные вопросы?
— Лучшего места не найти.
— Ладно. Ты знал дедушку Брайана? Отца его отца?
— Почти нет. Он умер, когда мы были совсем маленькими. Большой и крепкий мужчина. Властный.
— Ему было около шестидесяти в то Рождество? В последний рождественский праздник.
— Не знаю. Думаю, около того. Почему ты спрашиваешь?
— Не так уж стар, — сделала вывод Силла. — Дженет любила мужчин старше себя. И моложе. Любого возраста, любой расы и любого вероисповедания.
— Ты думаешь, Дженет Харди и дед Брайана? — Он удивленно рассмеялся. — Это так… странно.
— Во-первых, начнем с того, что людям вообще совсем непросто представить, что у их дедушек и бабушек были любовные похождения и что они занимались сексом.
— Я и не желаю это представлять, — он шутливо толкнул ее локтем. — В моей голове установлен телевизор высокой четкости. Если я это представлю, у меня останется травма на всю жизнь.
— Форд, он мог написать эти письма.
— Мой дедушка?
— Нет. Ну да, раз уж ты об этом сказал. Он был без ума от нее, по его же собственному признанию. Он фотографировал ее.
Форд уронил голову на руки.
— Ты вызываешь в моем мозгу ужасные картины.
— Он расскажет тебе, если ты попросишь?
— Не знаю, и я не собираюсь его расспрашивать. Никогда в жизни. И я ухожу с этой безумной части веранды.
— Погоди, погоди. Оставим дедушек. Теперь Брайан. Трудно поверить, что твой дедушка с такой любовью смотрел бы на эти снимки, если бы все закончилось так плохо. Но дед Брайана подходит, правда? Властный, влиятельный. Женатый. С детьми, с успешной — и публичной — карьерой. Он вполне мог быть автором этих писем.
— С учетом того, что его уже четверть века нет в живых, доказать или опровергнуть это будет трудно.
Серьезное препятствие, подумала она, но преодолимое.
— Вероятно, где-нибудь сохранились образцы его почерка.
— Да, — Форд вздохнул. — Наверное.
— Хорошо бы достать образец и сравнить с письмами — тогда все разъяснится. Они оба умерли, и на этом все закончится. Не будет никакого смысла рассказывать об этом. Но…
— Ты будешь знать.
— Я буду знать, и я смогу спокойно забыть о той части ее жизни, которую так неожиданно открыла.
— А если почерки не совпадут?
— Тогда у меня останется надежда, что когда-нибудь я задам правильный вопрос нужному человеку.