— После Джонни. Я родила Джонни до «Песни о любви». Даже миссис Эйзенхауэр прислала ребенку подарок. Я стала меньше принимать таблеток. — Она поставила флакон с лаком на туалетный столик и повернулась, чтобы взять платье. — Я все еще способна на это. Отказаться от таблеток. И от спиртного. Это легче сделать, когда я счастлива — как теперь.
— Дженет, если бы ты знала, что произойдет… Если бы ты знала, что Фрэнки Беннет будет тебе изменять с другими женщинами, проигрывать твои деньги в казино, разбазаривать их на свои удовольствия… Если бы ты знала, что он разобьет тебе сердце и что через год ты в первый раз попытаешься покончить с собой, ты бы согласилась на этот брак?
Дженет натянула на себя платье.
— Если нет, то где бы ты была? — Она повернулась к Силле спиной. — Не застегнешь мне молнию?
— Ты говорила — позже, — что твоя мать отдала тебя студии невинной девушкой и что студия разбивала эту невинность, откалывая кусочек за кусочком. И что Фрэнки Беннет взял эти осколки и выбросил на помойку.
— Студия сделала из меня звезду. — Она вставила в уши жемчужные сережки. — Я не ушла. Я хотела того, что они мне давали, и я отдала им свою невинность. Я хотела Фрэнки и отдала ему то, что от меня осталось.
Она протянула двойную нитку жемчуга, и Силла застегнула ее на шее Дженет.
— Я потрясающе играла в следующие десять лет. Это были мои лучшие роли. Я была чертовски хороша. Ну, почти десять лет, — засмеявшись, поправилась она. — Кто считает? Может быть, эта неразбериха была мне необходима, чтобы раскрыться? Кто знает? И не все ли равно?
— Мне не все равно.
Дженет повернулась и, улыбнувшись, поцеловала Силлу в щеку.
— Я всю жизнь искала любви и дарила ее слишком часто и без оглядки. Может быть, если бы я так сильно не старалась, кто-нибудь вернул бы мне эту любовь.
Красный пояс! — Дженет выхватила поясок из груды одежды, лежавшей на кровати. — Это будет удачным дополнением, а красный — любимый цвет Фрэнки. Ему нравится, когда я в красном.
Она застегнула пояс, похожий на тонкую полоску крови, и надела красные туфли в тон.
— Как я выгляжу?
— Превосходно.
— Мне бы хотелось пригласить тебя, но там будем только мы с Фрэнки, старый мировой судья и женщина, которая играет на клавикордах. Фрэнки втайне от меня сообщит прессе, и наше фото, когда мы выходим из обшарпанной маленькой часовни, появится в журнале. Тогда и поднимется шум, — она рассмеялась. — Вот будет здорово.
Она все смеялась и смеялась, и, проснувшись, Силла все еще слышала отзвуки этого смеха.
Чтобы отвлечься от шума и привести мысли в порядок, следующие два дня Силла провела в амбаре, разбирая десятки коробок и сундуков, которые были перенесены сюда с чердака.