Он сунул конверт обратно в руки Силле и покатил тачку к контейнеру.
— Мы с Брайаном оба неплохо рисовали и однажды устроили соревнование, кто из нас лучше изобразит различные позы для секса. Наши рисунки ходили по рукам в классе во время выполнения самостоятельного задания. Каждому из нас это стоило трехдневного отлучения от занятий.
— Отлучения от занятий?
— Ну да, — с удивлением посмотрел на нее. — Наверное, вы не ходили в обычную школу.
— Домашние учителя. Сколько вам было лет?
— Около четырнадцати. Мои уши горели всю дорогу домой, когда мать забрала меня из школы, и меня две недели не выпускали из дома. Две недели. Это была первая и последняя моя проделка в школе. Мне здорово досталось.
— Держу пари, ваши родители до сих пор хранят эти рисунки, — улыбнулась она, когда он выгрузил тачку и покатил ее к дому. — А будущие поколения найдут их на чердаке.
— Думаете? Ну, в них можно обнаружить большой потенциал и здоровое воображение. Не хотите прогуляться?
— Прогуляться?
— Мы можем где-нибудь пообедать и сходить в кино.
— А что за фильм?
— Не знаю. Я рассматриваю кино как предлог для попкорна и объятий.
— Звучит заманчиво, — решила она. — Можете поставить тачку в амбар, а я пока приму душ.
Новая схема проводки получила одобрение инспектора, и Силла с радостью наблюдала, как Добби и его внук заново штукатурят стены гостиной. Искусство может принимать разные формы, подумала она, а я, кажется, нашла двух настоящих художников. Пусть работа продвигается медленно, но она будет сделана так, как надо.
— А вы выполняете декоративные работы? — спросила она Добби. — Медальоны, цоколь?
— Время от времени. Сейчас не так много заказов. Дешевле купить уже готовое, и большинство людей так и поступают.
— Я не похожа на большинство людей, — улыбнулась Силла. Украшения сюда не подойдут. — Уперев руки в бока, она обошла закрытую чехлами от пыли гостиную, в которой царил беспорядок. — Но что-нибудь простое и оригинальное здесь будет уместно. А также в спальне и в столовой. Ничего вычурного, — размышляла она вслух. — Никаких крылатых херувимов и виноградных гроздьев. Может, орнамент. Что-то кельтское… что будет напоминать о Макгоуэнах и Молони.
— Молони?
— Что? Прошу прощения, — отвлекшись от своих мыслей, она посмотрела на Добби. — Фамилия моей бабушки была Молони — только после рождения Дженет ее мать сменила ее на Гамильтон, а потом студия превратила ее в Харди. Сначала Гертруда Молони, потом Труди Гамильтон и наконец Дженет Харди. В детстве ее называли Труди, — добавила она, вспомнив о письмах.