— Ну и что? — по мере разговора Лева распалялся все больше и больше. — Аркадий Николаевич, вы же следователь, знаете лучше меня: ни один суд не примет данное обстоятельство в качестве доказательства. Ну да, был знаком с обеими убитыми девушками. И что с того? Это ведь не доказывает, что именно он убил их. Мальчишки эти тоже не свидетели. Все трое находились в состоянии алкогольного опьянения, вы сами говорили.
— Мало ли что я говорил? — помимо желания произнес вдруг Волин. — Я много чего говорю. Были — не были, какая разница? Сегодня были, завтра не были. Главное, что они его видели.
— Нет, не главное, — произнес вдруг Лева тихо. — Аркадий Николаевич, вы сейчас говорите, как Жеглов в том фильме. «Плевать, как сядет Кирпич, главное, что сядет».
— Никогда не любил этот момент.
— Я тоже.
— И тем не менее. Временами «способ Жеглова» становится единственным оружием против этой швали, — вздохнул Волин.
— Помните, что ответил Шарапов? «Если начать законом дыры в следствии затыкать, то это будет уже не закон, а кистень».
— Слушай, Лева, заканчивай со своей демагогией. Я этот фильм наизусть помню. Все, кому не лень, цитируют.
— Иногда полезно напомнить.
— Думаешь, будет лучше, если мы, поймав этого ублюдка, разведем руками и скажем: «Иди, дорогой, гуляй. Режь дальше. Поскольку мальчишки-свидетели у нас того… выпивши были». С родителями будущих жертв ты сам пойдешь объясняться? Или на участковых переложишь? — Волин прищелкнул языком. — Они очень обрадуются, уверяю тебя.
— Я и не отказывался. С родителями Пашиной беседовал.
— И что? Ты им тоже рассказывал про Жеглова с Шараповым? Лева серьезно посмотрел на Волина и упрямо сказал:
— Мальчишки были пьяны. Мы это знаем. Даже если они укажут на него пальцем, это будет обман. Подтасовка. Суд не примет их показаний, если выяснится, что они в тот вечер пили. И это мы тоже знаем. Получается, любой гад может убивать кого вздумается и когда вздумается, не боясь возмездия.
— Если экспертиза докажет, что этот парень вменяем, он получит «вышку», — спокойно ответил Волин. — Думаешь, этого мало? Или ты смертную казнь вообще не воспринимаешь как возмездие?
— В данном конкретном случае — нет, — продолжал гнуть свою линию оперативник. — То, что вы предложили, — не возмездие, а произвол.
— Тяжело с тобой, парень. «Твоя беда, Лева, в том, что ты не можешь привыкнуть к смерти, — подумал Волин. — Такие, как ты, не удерживаются на нашей работе. Либо попадают к психиатру, либо увольняются».
— Я хочу, чтобы суд получил реальные — реальные! — доказательства его вины, — упрямо твердил тем временем Лева. — Доказательства, а не подтасовку. Тогда и только тогда возмездие будет возмездием.