И печатью скреплено. Путешествие в 907 год (Лобачев) - страница 9

По варягам было видно: перевод им понравился.

– Похоже, что ты не шпион, прикидывающийся поэтом, а поэт, прикидывающийся шпионом, – сказал Лев.

Половина свечей погасла от хохота (василевс пошутил!)…

– Я куплю… эти стихи. – Лев покачивал кинжал, держа его пальцами за самый конец клинка.

– Я был бы счастлив подарить… – хрипнул перс.

Лев недоуменно поднял глаза на этериарха.

– Василевс сказал: куплю, – твердо и тихо изрек тот.

– Цену назначит Мраморная Рука, – добавил Лев и повернулся к выходу. Этериарх – за ним, сопроводить до постов первого пояса внутренней стражи.

Украли статую с ипподрома. Это случалось то каждый месяц, то вдруг следовал перерыв на полгода, даже на год, и опять начинали таскать, даже чаще прежнего. Статуи находили всегда: они были очень большие, а в Городе было много платных глаз. Воры были не так заметны, как статуи, выследить их было труднее, и отчаянные ночные кражи продолжались.

Полнеющий краснолицый начальник Города – эпарх – привык к этим пропажам. «Вор, стремящийся украсть солнце… Может быть, его сын будет великим полководцем?» – шутил эпарх. «Хуже, если бы воровали живых людей, но столь же высоких», – глубокомысленно ронял он на пиру. «Смотрите, как бы они не украли Золотой Рог», – издевался он над городской стражей.

Но временами собственные шутки переставали веселить эпарха. Ипподром – в самом центре города, возле дворца и святой Софии. «Хватайте всех, кто вчера надорвал себе живот!» – кричал ополоумевший эпарх. Он становился мрачным. Говорил, что надо приковывать на ночь к каждой статуе по три человека из стражи. Грозился сам спать на ипподроме.

Потом статую находили, ставили на место. Являлся эпарх. Задрав голову, тяжело дыша, смотрел на бронзовое лицо, спрашивал: «Ну, будешь еще бегать, порождение Гомера?», подходил поближе и тихо говорил: «Чушка бронзовая. На что тебя переплавить?» Напугав так произведение античного искусства, он уходил.

В эту ночь с ипподрома унесли Елену Прекрасную из зеленого эфесского мрамора. «Все течет, как говорил Гераклит, земляк этой статуи», – проворчал эпарх. Согласно его приказу о таких случаях ему сразу же докладывали. «Почему они никогда не унесут Гермеса – покровителя воров?» Но в голосе эпарха не было ни ехидства, ни философической усмешки. Он был осунувшийся и скучный. «Запереть вход в гавань! – заорал он свистящим со сна голосом. – Запереть до тех пор, пока не найдется эта мраморная языческая девка!» Теперь он повеселел, на лице выступил румянец.

Это была шальная выходка: Золотой Рог запирался только в случае военной опасности. Зачем нагонять страху на Город? Вряд ли, если принять меры, статуя могла бы незаметно уплыть на корабле. Дикая шутка – запереть залив. Купцы будут протестовать. Конечно, быстрее донесут на воров, если что узнают. И никто не решится купить краденую. Но все-таки… никого не выпускать! И не впускать…