На этот раз в машине меня не поджидало никаких неприятных сюрпризов. Я благополучно включила двигатель и спокойно доехала до дома. Сообщать Ольге о записке я ничего не стала: незачем ее пугать. А то вообще в своей конуре замкнется, голову из-под одеяла не высунет, и будет спиваться потихоньку, трясясь от страха.
Назавтра я планировала показать злосчастную записку Жоре. Может быть, он сможет что-либо установить, хотя я очень в этом сомневалась.
На следующий день, закончив работу в обед, я поехала к Жоре.
Овсянников крутил в руках смятый листочек и говорил то, что мне и так было, в общем-то, понятно:
– Ну что я могу тебе сказать, Поленька? Очень мало шансов определить, кто это писал. Ну посмотри сама: обычная бумага, из тетрадки какой-то вырвана. Из чистой, заметь, тетрадки, потому что на листе не отпечаталось то, что могло бы быть написано на предыдущем. Надпись сделана обычным черным карандашом… Тем более, печатными буквами. Да если бы и не печатными, то все равно, мы смогли бы установить, кто это писал, если бы только имели образец почерка. А так… – Жора развел руками.
– Понятно, – вздохнула я. – Ладно, Жора, поеду я. Я, собственно, другого и не ожидала.
– Поленька, ты только не подумай, что я отказываюсь тебе помочь! – загорячился Жора. – Просто я говорю реальные вещи: пойми, в данном случае я бессилен. Нет, ты, конечно, можешь оставить этот листочек, и я уполномочу ребят заниматься им, но… Сама понимаешь, какой результат будет…
– Да все я понимаю, Жор… – тихо сказала я.
Овсянников подошел ко мне и молча положил руку на плечо. Я ничего не сказала. Тогда Жора тихонько приподнял мое лицо за подбородок и, заглянув мне в глаза, спросил:
– Ну что с тобой?
– Да не знаю, – откликнулась я и уткнулась Жоре в грудь. – Устала я что-то…
– Девочка моя, – Жора провел рукой по моим волосам. – Успокойся, все будет хорошо. Ты же знаешь, я тебя не оставлю. Хочешь, охрану к тебе приставлю? Хочешь, жить к тебе перееду? И вообще, Поля… Хватит тебе заниматься этим делом! Я тебе это со всей ответственностью говорю! Уже опасно становится. И вообще, это наша работа, а не твоя. Если он перешел к угрозам, значит, он где-то рядом. И знает все о тебе. Так что прекрати, прошу тебя. Давай договоримся: я пока переду к тебе. Помощь тебе необходима. И никаких возражений я не принимаю!
Я и не стала возражать. Не потому, что боялась, а потому, что действительно что-то устала сильно в последнее время. Тем более, что Ольга уедет сегодня, и я останусь совсем одна. А Жора все ж-таки живая душа, родная, можно сказать. Пускай поживет…