К этому моменту в душе у меня уже не было абсолютно никакого страха, все неприятности вечера казались чепухой, а будущее представлялось в прекрасных тонах. Я все сделаю в Москве, потом благополучно вернусь домой, Полина меня похвалит…
Я почувствовала, что начинаю дремать. Дрюня осторожно зашевелился.
– Лельк… – сказал вдруг он негромко.
– А? – откликнулась я.
– Чего-то мне жарко стало.
– И что ты мне предлагаешь? – удивилась я. – Обмахивать тебя веером?
– Да нет, я ничего. Я пойду искупаюсь, а?
– Чего-о-о? – вытаращилась я. – Ты совсем офонарел, что ли? Апрель месяц!
– Ну и что? – возразил Дрюня. – Вода градусов семь, вполне нормально. Я и хочу освежиться немного! Подумаешь, окунусь у берега и вылезу. Ты не боись, я быстро!
– Дрюня… – меня саму заранее заколотила дрожь, едва я представила себе Мурашова в ледяной воде. – Дрюня, не надо!
– Да чего не надо! – Дрюня уже начал сердиться. Ему в голову снова втемяшилась одна из его бредовых идей, а уж если она втемяшится – не выбьешь ничем, как ни старайся. Порой Дрюня и сам начинал осознавать, что сделает только хуже себе самому, но уже не мог остановиться. Такой уж он был… неудержимый.
– Короче… – Дрюня решительно оттолкнул мои руки, которыми я вцепилась в ворот его олимпийки, и, выйдя из машины, зашагал к речушке.
– Дрю-ня! – жалобно вскрикнула я в последний раз.
Мурашов даже не обернулся.
Ну и черт с ним! – решила я. – А я ложусь спать. Пусть что хочет делает, голова угорелая!
Я решительно улеглась на заднем сиденье. Но уснуть никак не могла. Вскоре я услышала, как начинает орать и повизгивать Дрюня, видимо, соприкасаясь с ледяной водой.
Стало жутко интересно. Я выбралась из машины и побежала к берегу. Дрюнины повизгивания становились короче и тише, наверное, тело его привыкало к низкой температуре.
Дрюнины трико и олимпийка лежали на высоком берегу, очень аккуратно сложенные. Дрюня вообще был аккуратным, когда хотел.
Я подошла и присела на корточки рядом с его вещами, сунув руки в рукава.
Мне было хорошо слышно, как плещется Дрюня, время от времени издавая довольные вскрикивания.
– Э-э-эх, хорошо! – доносилось до меня. – У-ух, как освежает! Лелька! Давай иди сюда! – заорал вдруг он. – Чего ты мерзлячка какая?
– Смотри не отморозь себе ничего! – огрызнулась я. – А то не переживешь потом, ненормальный, – и боязливо поежилась.
– У меня все в порядке! У меня всегда все в порядке! – довольно заорал Дрюня. – И я абсолютно нормальный!
Он замолчал, плескаясь, а потом вдруг издал какой-то непонятный звук. Я не придала этому значения, как вдруг звук повторился. А потом… Потом Дрюня начал дико орать. Но орал он совсем не так, как до этого, я поняла это сразу же и резко подскочила с места.