Через час он вошел к графу де Колиньи, который только что встал с постели и, поклонившись ему с глубочайшим почтением, сказал:
— Позвольте мне, граф, первым поздравить главнокомандующего армией, посылаемой его величеством королем французским на помощь его величеству императору германскому.
— Что ты говоришь? — вскричал Колиньи. Откуда ты это знаешь? Кто тебе сказал?
— Особа, которая должна знать это раньше всех, потому что она сама иногда внушает волю, которая повелевает свыше.
— Маркиза де Лавальер?
— Э, нет!
— Значит, графиня де Суассон?
— Она самая.
— Обними меня, друг Югэ! Да! Ты платишь сторицей за услугу, которую я оказал тебе.
— Так всегда поступаем мы, Монтестрюки, по примеру, показанному нам блаженной памяти королем Генрихом V.
Он вздохнул и продолжал печально:
— Только мне было очень трудно добиться этого блестящего результата.
— Как это?
— Увы! Измена! Я должен был выбирать между любимым другом и обожаемой неблагодарною. Я обманул её, чтобы услужить ему!
— Ну! — сказал Колиньи, улыбаясь, — Если бы бросился на какую-нибудь актрису из Бургонского отеля или на гризетку, шуршащую юбками на королевской площади, то на тебя могли бы ещё сердиться, но ты метил высоко и за успех тебя, поверь мне, помилуют.
Сказав это, он сел к столу, придвинул лист бумаги, обмакнул перо в чернила и твердой рукой быстро написал следующее письмо:
"Графиня!
Дворянин, имевший когда то честь быть вам представленным, назначен главнокомандующим армией, посылаемой королем на помощь своему брату, императору германскому, которому грозит нашествие турок на его владения.
Он постарается устроить, чтобы граф де Шарполь, ваш сын, за присылку которого он так искренне вам благодарен, отправился с ним, разделяя опасность и славу этой далекой экспедиции.
Будьте уверены, графиня, что он доставит ему случай придать своей храбростью новый блеск славному имени, наследованному от предков. Это лучшее средство доказать ему мою благодарность за доказанную им преданность мне и мое уважение к носимому им имени.
Куда бы я ни пошел, он пойдет со мной. От вас, графиня, он научился быть хорошим дворянином, от меня научится быть хорошим солдатом. Остальное — в руках божьих.
Позвольте мне сложить к вашим ногам уверение в глубочайшем уважении и позвольте надеяться, что в молитвах ваших к Богу вы присоедините иногда к имени вашего сына ещё имя
Жана де Колиньи"
Он обратился к Югэ со слезами на глазах и сказал ему:
— Я написал вашей уважаемой матушке, прочтите.
— Так вы её знали? — спросил Югэ, поцеловав место, где написано было имя графини.