— А завтра задам вам такой завтрак, что вы не скоро его забудете! — вскричал Агриппа нежным тоном.
Они обнялись, Агриппа затворил дверь и ушел с Югэ.
— Начинаете понимать, граф? — спросил он.
— Да, немного; но ты увидишь, что твоя хитрость пропадет даром.
На другой день на заре Агриппа и Югэ пошли к комнате испанца; в ней никого не было и дверь была отворена. Агриппа подмигнул и, взглянув наЮгэ, сказал:
— Когда птичка вылетела из гнезда, значит — улетела за кормом.
— Послушай-ка, — сказал Югэ, схватив его за руку.
Из башни раздавались глухие проклятия. По мере того, как они подвигались дальше по коридору, крики становились явственнее. В конце коридора они увидели, что люк открыт, и, нагнув голову над черной дырой, они заметили внизу, в темноте, человека, который ревел и бился.
— Как? Это вы, дон Гаэтано? — сказал Агриппа ласковым голосом… Что это за беда с вами приключилась? Я забеспокоился, не найдя вас в постели… Она совсем холодная… Не дурной ли сон поднял вас с постели? Или вы услышали какой-то шум?
— Именно! — отвечал Гаэтано, сверкая взором. — Мне приснилось, что кто-то пробирается к вашим мешкам… Я встал и поспешил в эту проклятую башню… Оборвался в яму.
— Не очень ушиблись, надеюсь?
— Нет, не очень… Но вытащите меня поскорей… Я продрог и непрочь отведать обещанного завтрака.
— Вот это умно сказано, господин идальго. — Но этот завтрак вы получите, заплатив прежде выкуп.
— Выкуп? Что это значит?
— Очень ясно, и вы сейчас меня поймете, любезный друг.
Агриппа уселся поудобнее над самой дырой, свесив в неё ноги.
— Вы совсем не дурной сон видели, мой добрый Гаэтано, — сказал он, — и вовсе не шум разбудил вас, а просто пришла вам не в добрый час охота завладеть чужой собственностью: черт попутал, должно быть, вот зачем вы забрались ночью сюда в башню.
— Клянусь вам всеми святыми рая…
— Не клянитесь, святые рассердятся. Сознайтесь, что если бы вы в самом деле вскочили с постели в спешке, неожиданно, то не успели бы одеться, как следует, с головы до ног, надеть шляпу, прицепить шпагу. Ничто не забыто, ни сапоги, ни штаны, хоть сейчас дать тягу! … Ну, а так как за всякое худое дело положено наказание, выверните-ка ваши карманы, чтобы показать нам, что в них есть, и поделимся по-товарищески…
Дон Гаэтано божился и клялся тысячью миллионов чертей, что у него в карманах не бывает никогда и шести штук серебряной мелочи.
— Ну, как хотите, — сказал Агриппа и, подняв люк, сделал вид, что хочет закрыть его.
— Когда вы пообедаете и поужинаете мысленно, я приду завтра утром узнать, не передумали-ли вы, — продолжал он. — Ночь, говорят, хороший советник.