Маркиз взглянул на осыпь через голову своего коня, который встал над самым обрывом, как вкопанный.
— Гм, — промычал он, — эта прогулка могла считаться одним из двенадцати подвигов Геркулеса!
И, дотронувшись до руки Югэ, спросил его:
— Ты твердо решился? Подумай, ведь тут ситуация не в твоих руках — все зависит от коня… Или от первого камня, который попадется ему под ногу!
Вместо ответа Югэ поклонился толпе и тронул поводья. Жеребец отступил назад, перебрал ногами и взвился на дыбы. Югэ дал шпоры, конь фыркнул и нерешительно вступил на скользкие камни спуска. Настало мертвое молчанье. Теперь Югэ, если бы и захотел, уже не мог вернуться назад.
Такая же точно толпа, какая была наверху, собралась и внизу, на берегу реки. Сверху был виден только круп лошади, снизу — только грудь. Она как будто висела в воздухе. Каждый шаг, который она пробовала делать вниз по обрыву, заставлял всех невольно вздрагивать. Она продвигалась медленно, со страхом, выставив уши вперед, раздув ноздри. Прежде чем ступить, она тщательно ощупывала копытами малейшие щели между голышами. Иногда все четыре подковы скользили разом, конь садился на круп и сползал вниз по круче. На половине спуска нога попала на камень, конь споткнулся, и уж всем показалось, что человек с лошадью вот-вот оборвутся в страшную пропасть. Раздался крик ужаса, но он отчаянным прыжком выправил положение.
— Как страшно! — вскрикнул Коклико, — я уж думал, что все кончено!
— Этого не было написано в книге судеб, — ответил Кадур.
Маркиз просто не дышал. Он впился глазами в Югэ и следил за малейшими его движениями; его ловкость и хладнокровие были поистине изумительны.
— И подумаешь, что я чуть-чуть не раскроил голову этому молодцу, — шептал он, — хорошо, что я был тогда так неловок.
Перед Югэ и Овсяной Соломинкой оставалось каких-нибудь десять шагов до низу. Югэ дал шпоры коню и одним скачком, собрав ноги, жеребец спрыгнул на ровную землю. Раздались восклицания, все платки и шляпы взлетели вверх. Маркиз, смахнув слезы, бросился вперед и упал в объятия Югэ.
— Уф, довольно и одного раза, больше уж не надо повторять столь рискованный трюк!
Югэ не слушал его, оглядываясь по сторонам.
— Да, Брискетта! — вспомнил и маркиз. — Смотри, вот она!
И он рукой указал на Брискетту, бледную, уничтоженную, опустившуюся у подножия старого креста. Целая стена зрителей отделяла их друг от друга. Возгласы восторга поразили бедную девушку и, объятая ужасом, думая, что случилось несчастье, она вскочила на ноги, увидела Югэ, вскрикнула и, шатаясь, прислонилась опять к кресту. Югэ хотел броситься к ней, но она поспешно опустила вуаль на лицо и исчезла в толпе.