Плащ и шпага (Ашар) - страница 78

— Разумеется, — отвечал Коклико, — но вы замечаете, граф, столько необыкновенных вещей, а заметили ли вы, что здесь ведь не одна, а две дамы? О которой же вы это говорите, позвольте узнать?

— Как, разбойник, ты не понимаешь, что я говорю о герцогине д`Авранш? Разве можно о ком-нибудь другом рядом с ней?

— Но, граф, и та дама, что мы видели в замке Сен-Сави, тоже, право, стоит, чтобы на неё посмотреть!

— Согласен, и даже должен сознаться, что когда она показалась в зале, где мы ожидали тогда маркиза де Сент-Эллиса, её величавая красота меня ослепила! Но теперь, когда я могу сравнивать, у меня только и есть глаза, что для другой. Не кажется ли герцогиня д`Авранш белой лилией, самой богиней?

Коклико не из-за чего было спорить и он признал, что герцогиня, как прелестное совмещение всех совершенств, должно быть, действительно сама богиня Геба. Но этот обрывок разговора возбудил в уме Югэ целый ряд рассуждений о странной игре случая: отчего это он отдавал только свое удивление принцессе, первой по порядку между его видениями, а теперь готов сложить к ногам герцогини и удивление, и любовь свою? Между тем, красотой они в самом деле ещё могли поспорить. Почему же вторая, а не первая? В этом невольном, безотчетном предпочтении богини блондинки, может быть, и не столь ослепительной, богине брюнетке он мог видеть только указание самой судьбы, распоряжавшейся его жизнью.

В самом пылу этих мечтаний и волнений, он вспомнил вдруг о графе де Шиврю. Ясно было, что он встречает соперника в этом молодом красавце, который так близко знаком герцогине д`Авранш. Правда, он ей родня, но само родство это было неприятно Югэ. Уж не помолвлены ли они друг с другом? Это надо бы узнать хорошенько. Да и само лицо этого де Шиврю ему не нравилось: у него была какая-то дерзкая, нахальная и презрительная улыбка, которая так и напрашивалась на ссору.

Судя по всему, что говорилось о нем, граф де Шиврю считался одним из самых ловких и остроумных кавалеров при дворе. Он был знатного происхождения и богат, хотя этому богатству нанесены были порядочные удары, о важности которых он один, впрочем, судить и которые во всяком случае легко было поправит женитьбой. Уверяли, что он может добиться всего. Он смотрелся вельможей, был изыскан и удивительно изящен в нарядах, руки у него были тонкие и белые, стан тонкий, движения свободные, цвет лица бледный с тем неопределенным оттенком, по которым узнаются люди, испытавшие сильные страсти и всякие удовольствия, глаза смелые и блестящие или глубокие и томные, но с таким выражением, которое никогда не смягчалось от взгляда, улыбка насмешливая, а в голосе, жесте, манере говорить или слушать — что-то особенно высокомерное, так что ему можно было удивляться, пожалуй, его можно было остерегаться, но искать его дружбы — никогда!