Они встретились взглядами...
Реакция была странной...
У блондинки отвалилась челюсть. Ее большие зеленые глаза стали просто огромными, а рот, казалось, застыл в немом крике... Ужаса?..
– Привет... Ты кто, красуля? – прохрипел едва слышно Андрей по-русски.
Странное дело. Он точно знал, «что он и кто он», он точно знал, что свободно владеет ивритом, французским и английским языками, мог довольно внятно объясниться на фарси и по-немецки и еще с любым славянином, начиная от болгара и словака и заканчивая поляком и чехом. Он помнил о себе все! Ну, по крайней мере, в тот момент ему так казалось... Но... Почему-то в его еще «мутной» голове не «всплыло» ни одного слова на всех этих языках, не говоря уже о фразах!.. Он говорил по-русски...
Реакция девушки на его хрип была еще более странной, чем та, первая, на открытые глаза.
Она сначала шмякнула тампон в таз, да так, что брызги полетели во все стороны. А через секунду рванула галопом к двери, стартанув из положения «сидя на табуретке», что-то громко и даже как-то заполошно крича на незнакомом Андрею языке. Она выскочила словно ошпаренная из палаты, но убегать далеко не стала, а остановилась там, за дверью, продолжая орать во все горло, наводя, судя по звукам, немалый переполох.
– Чего ты орешь, дура? – прохрипел Андрей еще раз и попытался оглядеться.
Да. Это действительно была больничная палата. Причем складывалось такое впечатление, в довольно приличной, возможно, даже частной больнице...
– Не камера тюремная, и на том спасибо...
Дальше ни додумать, ни договорить он не успел – в дверь ворвались трое. Девушка, которая теперь не кричала, а почему-то плакала, толстячок в белом халате и очках, который напомнил Андрею колобка, и высокий, подтянутый военный лет пятидесяти, с суровым лицом, но странно добрым взглядом.
– Bonjour, Alen! Bonjour le capitaine mien cher![27] – наклонился он к Андрею.
– Не понял?
Что-то до боли знакомое было и в этом военном, и в том языке, на котором он говорил. Что-то... Но вот что? Кто он? И почему говорит по-итальянски? А может, по-французски?..
Андрей наморщил лоб, пытаясь собрать воедино все, что он помнил, только... Почему-то оказалось, что помнит он не так-то уж и много...
Военный с недоумением встретился взглядом с непонимающим взглядом лейтенанта и заговорил опять:
– Tu me comprends? Tu m’apprends, le fils?[28]
– Я вас не понимаю! – мотнул головой Андрей и вновь заговорил по-русски. – Кто вы, что вам от меня надо?
– Le docteur? Que se passe? Il ne me comprend pas du tout?[29]
«Колобок» подошел к Андрею, накрыл его простыней и обернулся к военному: