Сегодня она впервые поняла: ее силы иссякли. Тяжелая, как бронепоезд, беда, неотвратимо надвигавшаяся на нее последний месяц, наконец вплотную приблизилась к цели, грозя раздавить в пыль самую ее сущность, а у Оксаны не осталось сил даже на то, чтобы отползти в сторону. И тогда она позвала на помощь Гуляева. Знала, что не должна, что нарушает слово, что рискует всем, чем не имеет права рисковать, и все равно позвала. Потому что другого выхода не видела.
Рыжик (уже скорее Сивка) примчался через двадцать минут после ее звонка, подгоняемый то ли профессиональным рвением, то ли трогательной решимостью защитить ее от беды. Оксане было все равно чем. Она уже не способна была ни надеяться, ни бояться. Осталось единственное желание: спасти то, что еще можно спасти. Если не поздно. Плата ее не волновала.
- Ты дал понять, что подозреваешь меня в убийстве Альбины и Виталия, - сказала она, когда Сергей по ее жесту устроился в кресле у стола, на котором на этот раз не стояли ни бутылка, ни бокалы, только пепельница. - Подозреваешь, и все равно готов помочь. Я очень благодарна тебе за эту готовность, хотя ты и не прав. Не совсем прав. Помощь мне действительно нужна, но я не убивала.
Гуляев прикурил сигарету, затянулся и, уткнувшись взглядом куда-то в пол, сказал полуутвердительно:
- Но ты знаешь, кто убил.
- Боюсь, что так.
- И страх за судьбу этого человека, убийцы, довел тебя до такого плачевного состояния? - спросил он с непонятной горечью.
- Все гораздо сложнее, Сережа. До плачевного, как ты выразился, состояния меня довел страх не только за убийцу, но и за других людей. И чувство вины. Понимаешь, ее... его... этого человека поставили в такие условия, когда убийство оставалось единственным выходом. В том числе я поставила. Я не хотела. Не ведала, что творю. Но как бы то ни было, вина за эти смерти и за... то, что к ним привело, в большой степени лежит на мне. Погоди, - заторопилась она, видя, что Гуляев нетерпеливо заерзал в кресле, - я сейчас объясню. Только с мыслями соберусь. Что-то у меня в последнее время плохо с мозгами...
- Неудивительно, - заметил он, окинув ее внимательным взглядом. - По-моему, ты просто истощила их голодом и бессонницей. Признавайся: когда в последний раз ела?
- Не важно, - отмахнулась она, - еда подождет. Не спорь, ты же ничего не знаешь. Я должна кое-что рассказать тебе, и как можно скорее. Впрочем, может быть, уже поздно... Но все равно...
- Оксана...
- Да слушай же! - гневно перебила она и добавила уже спокойнее: - Иначе я никогда не решусь. Двадцать с лишним лет назад Альбина ушла из дома и пропала. Ее искали всеми мыслимыми способами - опрашивали всех знакомых, знакомых знакомых, давали объявления в газеты, по радио и телевидению, обещая щедрое вознаграждение за любые сведения о ней, но так и не нашли. Альбина объявилась сама... пять месяцев спустя. Пришла ночью ко мне в больницу. Эта ночь до сих пор снится мне в кошмарных снах...