Самое интересное, что в этот именно момент, взвешенно и осторожно отвечая на вопросы, Смолин вдруг в приступе ослепительного озарения увидел мотив. И ведь чертовски убедительный, господа мои. Ревность. Шевалье, по достовернейшим сведениям, до последнего дня жизни крутил очередной роман — с очаровательной девочкой из эльфов-ролевиков. Кто-то по ней мог сохнуть — и в конце концов, разъяренный тем, что ему предпочли другого, да еще старого хрыча, однажды вечерком, сунув в карман кастетик…
Черт возьми, а ведь это мотив! Однако Смолин, как легко догадаться, своей внезапной догадкой делиться со следаком не стал: не в его правилах было активно сотрудничать с органами правопорядка. Но, главное, не стоит задевать память о Шевалье, светить эту историю в милицейских протоколах. Разница в возрасте очень уж солидная, непременно какая-нибудь сука начнет стебало косостебить и похабные комментарии отпускать. Перебьются…
И твердо решил, что непременно покрутит этот следочек сам. Нужно будет поискать в «Рапире» и вокруг некоего Ромео.
Нужно. Не так уж много было у Смолина людей, которых можно назвать друзьями, а уж Шевалье… Если что, поломаем гада так, что всю оставшуюся жизнь будет ползать на манер черепахи и кровью плевать… Уроем козла… Ведь это мотив, еще какой мотив…
И тут же одернул себя: куда это его на крыльях мирной фантазии понесло? Ага, вот именно. Убийство из ревности было бы, пожалуй, именно что намеренным на фоне того, что, несомненно, произошло на самом деле. Теоретически рассуждая, мог все же сыскаться особо обозленный Ромео… но если учесть все, что к тому времени происходило вокруг «Рапиры», на эту версию отводится один процент. А остальные девяносто девять — известно на что. И никаких сомнений. Расфантазировался, выпал из реальности. Вот что делает даже кратковременная настройка на милицейскую волну…
Майор писал с приевшимся, скучным старанием.
— Значит, врагов не было… — говорил он, не поднимая глаз. — Угроз не было… Но завещание он все же озаботился составить?
— За семьдесят как-никак, — сказал Смолин. — Тут начнешь думать и прикидывать…
— Вот, кстати, о завещании. Вы, получается, ему были самым близким другом, если он вам все оставил?
— Ну, может быть, — сказал Смолин.
— А вы знали, что он вам все оставил? До его смерти?
— Понятия не имел.
— Понятия не имели… — медленно повторил майор, строча. — Он в вас, наверное, видел самого надежного человека?
— То есть?
— Ну, я слышал, вы по завещанию должны все распродать и деньги перечислить на «Рапиру»… В «Рапире» говорили, что вы им говорили…