– Господин… – Женщина при виде верховного жреца вскочила и склонилась со сложенными на груди руками. Уймун отвлекся от лечения и тоже хотел приветствовать Аталая, но тот хмуро кивнул и жестом приказал лекарю продолжать.
– Где содержится наш пострадавший? – тихо спросил он у Ило.
– В комнате для тяжелых больных.
– Все понятно, – сказал лекарь, окончив осмотр девочки. – Принеси наш отвар для этого случая.
Мальчик сбегал к дому, снял с открытой полки обожженный до черноты глиняный кувшин в форме старушечьей головы и нацедил лекарство в глубокую чашку, затем подал ее отцу. Тот потрогал отвар языком, поморщился и силой заставил девочку выпить его. Пациентка мычала и мотала головой, но все-таки допила мерзкую, судя по всему, жидкость, чтобы тут же с выпученными глазами прижаться к матери. Похоже, ее так и тянуло стошнить, однако она крепилась.
– Я даю тебе еще семь раз по столько же, – сурово бросил лекарь и подал знак сыну, чтобы тот наполнил отваром пустую емкость. – Пей каждый вечер, и болезнь пройдет. И больше не приходи ко мне с этим суставом, помогать не буду – это значит, ты нарушила мое приказание.
– Нравится мне этот мастер, – пробормотал Ило. – Мертвого поднимет.
Уймун быстро выпроводил посетителей и не мешкая провел высоких гостей в дом, в комнату для тяжелых больных. Она примыкала к саду и не имела окон, чтобы ночной холод не тревожил живущих там пациентов. Но несколько отверстий под самым потолком все же обеспечивали нужную вентиляцию, иначе находиться тут было бы немыслимо.
На соломенных подстилках вдоль стен лежало несколько человек, состояние которых на вид было крайне тяжелым. Одного рвало в глиняный таз чем-то темным, второй то и дело стонал и метался, снедаемый жаром, так же как и третий – этого мучило отсутствие только что удаленной руки. Служанка как раз обрабатывала ему культю какой-то мазью, размотав окровавленное узкое полотно. Безрукий требовал у нее коку, но девушка отрицательно мотала в ответ головой.
Еще двое страдало от застарелой любовной болезни – тела их были покрыты кровоточащими язвами.
Сердце у Аталая все-таки проснулось и заныло, как всегда с ним бывало в последние годы при виде чужой боли. Верховный жрец незаметно потер грудь ладонью.
– Гнойная опухоль, – пояснил лекарь. – Поранился ножом… Пришлось отрубить руку по самый локоть.
Он шагнул к горящему возле входа факелу и подсыпал в плошку, закрепленную рядом с ним, табака. Поднялся густой сизый дым, и дышать стало заметно легче – неприятные запахи растворились в табачном дыму почти без остатка. А вот злым духам, что витали тут, питаясь мучениями людей, наверняка пришлось несладко.