Губы сами собой зашевелились, Вера зашептала слова. Мыслями все еще стояла в комнате Виталика, он швырял ее подарок, кидал оскорбительные слова. И все это в присутствии людей. Они смотрели на нее, глумились. А потом она прислушалась к себе. Она шептала молитву:
— Отец наш небесный! Да святится имя Твое! Да придет царствие Твое! Да будет воля Твоя и на земле, как и на небе! Хлеб наш насущный дай нам на сей день! И прости нам грехи наши, как и мы прощаем согрешившим против нас…
Она твердила молитву, шептала и шептала и это успокоило ее. Страшное событие померкло, отошло на второй план. Оно вернется, Вера знала, что ей еще предстоит осознать это, предстоит впустить к себе в душу понятие того, что даже близкий человек может ударить, даже любящий может нанести удар в спину…
Но сейчас ей нужен был покой. И она получила его, шепча молитву. И не один прохожий в этот вечер удивленно обернулся, провожая взглядом странную красивую девушку, отрешенно бредущую по тротуару и шепчущую что-то под нос.
Она не помнила, как добралась домой. Очнулась, когда за спиной хлопнула дверь, отрезая жестокий внешний мир от уютного мирка квартиры. Она вяло стащила куртку, сбросила сапоги, безразлично пошла к себе в комнату. Сумочка так и осталась лежать на полу, куда ее выронили неуверенные руки. В голове звенела пустота. Пустота и обрывки фраз молитвы…
Она вошла в комнату, подбежала к иконкам в углу и упала на колени. Здесь стояли две иконки, ее любимые, самые лучшие друзья, которым она поверяла все. Образ Иисуса Христа и образ Божьей Матери.
— Почему? Что я сделала не так? Почему это опять случилось? — вопрошала она сквозь слезы. — Я люблю его! Я все делала для него! Почему он отверг меня! За что?! Я думала он любит меня, а он бросил меня! Он ударил в спину! Он ударил по самому больному! Он словно ждал, когда я доверчиво откроюсь ему, и ударил. Самым жестоким образом! Кто он после этого? Кто?…
Образы глядели на нее печально и молчали. Вера сморгнула слезы, они тут же вновь набежали, размыли мир вокруг. Вера крепко зажмурилась, храня лики перед внутренним взором, продолжала вопрошать:
— Что же мне теперь делать?! Что? Я любила его! Я все готова была отдать для него! Но что я могу, если он сам отверг меня?! Что я могу после всего этого?!
Она открыла глаза. Святая Дева по-прежнему глядела на нее печально и как-то строго. Словно не совсем довольна речами Веры. Вера вздрогнула:
— Может быть дело во мне? — медленно спросила она. — Не судите, да не судимы будете! Кто я такая, чтобы осуждать его? Может быть это я была недостаточно чиста в помыслах. Может я не умею любить?