«Себя» у Хелит было столь мало, что дарить такую малость казалось просто неприлично, и она подарила ему свои сны. Много? Мало?
Униэн никогда не затягивают прощаний. Всего, что хочется, все равно не скажешь. Только душу рвать в клочья. Была бы еще душа живая, а то ведь далеко не у всех такое сокровище.
Рыжий огненной птицей взлетел в седло Сванни, махнул рукой и умчался, не оглядываясь.
– Прости меня, красавица, – сказал он шепотом безжалостно пришпоренной кобыле.
Конечно же, Сванни его простила.
Как ни странно, владелец постоялого двора сразу узнал Рыжего и чуть ли не в ноги пал. Как только решился?
Дело было на землях Лайхина Глайрэ’лига – вечного соперника семейства Джэрэт во всем, что касается влияния при дворе. Мэй в самом деле торопился, а потому решил немного сократить путь и свернул с алхавского тракта гораздо раньше, чем следовало. Знал, что рискует шкурой, но решил еще раз испытать свою кособокую удачу и расположение Небесного Игрока. Мэй ехал малолюдными в эту пору дорогами, стараясь не привлекать к себе лишнего внимания, насколько это вообще возможно. Всадника на роскошной вороной кобыле с мечом у пояса и княжьей выправкой тяжело спутать с обычным путником, пусть даже благородной крови. Обитатели глухих хуторов, никогда не видавших нобиля знатнее, чем местный барон, безропотно гнули спины перед рыжим незнакомцем, предлагая ужин и теплую постель. Тем более что Мэй всегда платил за услуги полновесным серебром. Спать он почти не спал. Злая бестия – бессонница быстро отыскала тропинку обратно, заняв под боком место Хелит.
– Чего изволите, благородный лорд Джэрэт? – спросил хозяин, усаживая Рыжего на самом почетном месте – в нише рядом с очагом.
– Кашу с мясом и вина, – буркнул Мэй и добавил: – Вина много.
– Какого пожелаете?
– Любого, какого не жаль.
Он очень надеялся, если не напиться, то забыться. Но не дали. Как всегда.
Едва Рыжий успел ополовинить глубокую тарелку с горячей кашей и опрокинуть в себя здоровенную кружку крепкого местного пойла, по ошибке именуемого вином, как перед ним появился сам князь Лайхин по прозвищу Волчара. Не так чтобы внезапно и не из вспышки белого колдовского пламени, а, как все нормальные люди, вошел в двери, кинул хозяину постоялого двора серебряную монетку и сразу направился к столику Рыжего. Прозвище было дано недаром. Пепельно-серые волосы, светлые холодные глаза, длинный нос и тонкогубый широкий рот делали Лайхин похожим на матерого лесного хищника. А уж силен он был и вынослив, как мало кто из униэн. Истинно, не просто волк, а волчара.