Лойс говорил дайнаровыми устами, когда он передал Магенна на попечение своему личному слуге, не иначе. И когда распорядился согреть для усталого гонца побольше вина, тоже без Обманщика не обошлось.
«Отдавать – не отдавать, отдавать – не отдавать?» Пока Дайнар шел к Мэю, он извелся сомнениями. Сложно вообразить себе, что станет с Рыжим, если в письме что-то страшное. Человеческое существо – вещь хрупкая, с женщиной может случиться все, что угодно. Начиная от падения с лошади, заканчивая…
На истоптанном тысячами ног снегу неподвижно стоящий Мэй походил на сгусток свежей крови – огненный хвост на макушке трепал сырой холодный ветер.
Дайнар открыл было рот, чтобы позвать своего лорда и отдать ему послание, но его голос заглушил бешеный вой рога.
– Милорд! Они идут!
Отступник вышел за частокол и остановился как вкопанный. Холодное зимнее солнце немного прогрело воздух, чтобы нависший над противоположным низким берегом Бобрового ручья туман рассеялся, открыв для стороннего взгляда тревожную картину. Словно от края до края провели темную линию, перечеркнувшую горизонт, только то была совсем не линия, а неровный строй армии Чардэйка. Какие десять, там все сорок тысяч. Океан трепещущих на ветру, узких, как змеиные языки, знамен: малиновых, черных, зеленых.
Мэй окинул взглядом приближающуюся орду и понял – впервые в жизни ему придется отступать. Рассудок подсказывал, что дэй’ном легко растопчут защитников Приграничья. Их с Тиншером дружина не сможет оказать ощутимого сопротивления в чистом поле. Их попросту возьмут в клещи и раздавят людской массой. Но задержать продвижение в глубь Тир-Луниэна надо любой ценой. Любой.
Он обернулся назад на своих соратников. Дайнар едва не отшатнулся. Рыжий в одночасье обернулся Финигасом. Незабываемый жестокий прищур, те же заострившиеся черты, а главное, сила и непреклонность, возродившиеся в Рыжем. Не Мэйтианн’илли, и уж тем более не Отступник Мэй стоял пред своим войском, но сам Финигас. Таким, каким его помнили и представляли те, кому не довелось знать великого князя Джэрэт – воплощенная ненависть и жестокость.
– Отступаем! – скомандовал Мэй. – Отступаем в Эр’Иррин!
Князю Тиншеру было предложено вернуться в свою вотчину, занять оборону, чтобы впоследствии влиться в объединенное войско государя Альмара. Так толку будет больше. Лорд Тиншер не возражал. Он лучше других понимал, что со стороны Отступника это вовсе не героическое и красивое самопожертвование, а жесткий и бескомпромиссный расчет. Только крепость, перекрывающая проход по самой большой и важной дороге Приграничья, сумеет стать оплотом, который Верховному Вигилу будет трудно разбить. Эр’Иррин создан для длительной осады, его арсеналы полны оружия, а кладовые – хлеба; баллисты и катапульты заряжены.