Пускай все погибнут, но, прежде чем падут стены Эр’Иррина и умрет последний из его защитников, часть сил Чардэйка будет на какое-то время связана. С другой стороны, разве не для того они взяли в руки оружие, не для того сознательно избрали стезю брани, чтобы однажды сложить голову, защищая свой народ?
Но мысли Рыжего были далеки от пафоса героической баллады. Он приказал созвать всех юношей младше 20 лет, не успевших получить еще рыцарских шпор. Таковых в лагере сыскалось аж двадцать пять человек.
– Судари мои, вы немедленно возьмете самых быстрых коней и отправитесь в Исконный Тир-Луниэн, оповещая по дороге каждого встречного о нашествии дэй’ном. Все владетели сопредельных с Приграничьем земель должны знать о случившемся не позднее, чем через три дня. Все понятно? – жестко отчеканил Мэй.
Дайнар ожидал, что мальчишки станут протестовать и упираться. Рыжему – возможно. Но кто бы осмелился возразить самому Финигасу?
– Хельх! – позвал Мэй оруженосца. – Ты поскачешь к Альмару в Сирон-Аяр, он сейчас там. Возьми, – на ладонь юноши лег венец властителя Приграничья. – С этой штукой никто не посмеет тебя остановить. Скажи государю, что я буду держать Эр’Иррин столько, сколько понадобится, и не сдамся, пока жив. Наследников у меня нет, поэтому пусть распоряжается Приграничьем, как ему заблагорассудится.
– Милорд! Я никуда не поеду! – отчаянно крикнул парень. – Кая-то вы оставляете.
Пальцы Мэя стальным капканом сжали горло Хельха, словно князь вознамерился на месте покарать ослушника:
– Ты поедешь туда, куда я сказал. Немедленно! – прошипел Рыжий, опасно щуря глаза, совершенно так же, как это делал его отец. – Еще одно слово – и я прикажу тебя повесить как предателя. Я – твой господин и в жизни, и в смерти, и, поверь мне, после смерти тоже. Понятно? Не слышу ответа! Не слышу!
– Мэй! Ты сдавил ему горло – он не может ответить, – осторожно напомнил Дайнар.
Рука князя медленно разжалась, давая возможность вздохнуть уже слегка посиневшему юноше.
– Ты хорошо меня понял, в’етт Хельх?
– Д-да.
– Прекрасно. Что же касается Кая… ты хоть понимаешь, что он умрет? И я буду тому причиной. Но он мне нужен. Его дар и его сила.
«Точно так сказал бы и Финигас, – с содроганием подумал Дайнар и отвернулся. – Должно быть, старый безумец вовсю веселится на дне своей персональной бездны, зная, что его старший и любимый сын, дерзко нарушивший когда-то отцовскую волю, стал таким же, каким был сам».
А послание от Тайгерна так и осталось лежать у него в тайном кармашке за пазухой.
Жизнь – странная скотинка. Она, как хитрая и норовистая лошадь, кажется, что все у тебя под контролем – там уздечка, тут подпруга, вовремя напоена, досыта накормлена, и сам ты всадник хоть куда, с опытом и надлежащей сноровкой. Езжай куда глаза глядят. Высоко сидишь – далеко глядишь, и быстрее любого пешего движешься к намеченной цели. И вдруг – бац! Жизнь-лошадка ни с того ни с сего скок на дыбы, а ты – брык носом в пыль. Если повезет, отделаешься расквашенной мордой, а ведь можно и костей не собрать. Или, скажем, понесет под тобой подлая животина, да в противоположном направлении, и так, что только ветер свистит в ушах. Кричи не кричи, не остановишь, пока самой не наскучит, или же не сбросит тебя безжалостно в кювет. А то и вовсе падет прямо под седлом. Тоже ведь неприятность и притом немалая.