Конечно, немало американцев, как свидетельствует статистика, всё-таки отдали должное его работе, но здесь возникает другая проблема. Если наиболее ярыми противниками Манифеста являются представители среднего класса и высшего общества (что непосредственно следует из его содержания), то самую массовую категорию его приверженцев (по крайней мере потенциальных) составили выходцы из рабочего класса, жители сельской местности, мелкие предприниматели и т. д. Но, будем объективны, представители этих слоёв общества не обязательно обладают уровнем знаний, необходимым для полного понимания Манифеста, написанного сложным академическим языком.
Скорее всего, во время работы на Манифестом Качинский предвидел это обстоятельство, потому что трудоёмкость его академических выкладок с успехом компенсируется простотой многочисленных примеров и аналогий — они такого рода, что их можно понять и людям не очень, скажем так, образованным.
Да и вообще, академичность текста Манифеста в большей степени является выдумкой тех, кто задался целью отвадить читателей от него. При желании в нём можно всё понять — достаточно ещё раз перечитать непонятный параграф. А то и другой раз. Качинский буквально разжёвывает каждую мысль, при каждом удобном случае повторяя её чуть позже. Так пишет человек, который опасается, что его поймут неправильно — немудрено, осознавая масштабность своей задачи, Качинский не ленился лишний раз подсказать читателю направление своей мысли. Эта-то постоянная перестраховка также в немалой степени способствовала «академизации» Манифеста — из-за неё возникла иллюзия "навороченности".
Манера изложения мыслей автора Манифеста позволяет сделать ещё один вывод. Она однозначно говорит о том, что Качинский — фанатик. Но не истеричный и не «буйный», каким принято рисовать фанатика, а практичный, последовательный, рассчитывающий всё до конца, уверенный в своей правоте, и потому не склонный к проявлению эмоций. Качинский — не оголтелый фанатик из безликой толпы, рьяно исполняющий то, что теми ли иными методами вбили в его голову, но фанатик типа Великого Инквизитора, планомерно и без сомнений делающий всё, чтобы достичь своей цели. Такого действительно не остановишь.
Вместе с тем, текст Манифеста представляется и очень осторожным. Несмотря на резкую критику современной цивилизации, т. е., вообще говоря, всего, что нас окружает, Качинский нередко подчёркивает, что тем или иным своим высказыванием не хотел задеть того-то и того-то или, как минимум, намекнуть на такое-то и такое-то обстоятельство. Это с головой выдаёт его происхождение и формирование. Будучи борцом против системы Америки, Качинский остаётся американцем. Конечно, замечания такого рода можно классифицировать как проявление элементарной вежливости порядочного человека, но некоторые другие обстоятельства, особенно те места Манифеста, в которых заходит речь о т. н. «странах-изгоях» (параграфы 169, 195) и вообще о диктаторских режимах, говорят о том, что все эти осторожности являются отголосками неискоренимой американской привычки улыбаться своим избирателям.