– Аркадий? – перебила я ее. – Трегубов?
– Не знаю, не знаю, сколько он там «губов», а только каждый раз их разговоры лаем заканчивались.
– Наташ, я прошу тебя, припомни все, что сможешь! Как выглядел этот Аркашка, о чем они разговаривали, кто ссориться начинал? Это важно!
– В глаза-то, так чтобы рассмотреть, я его видела всего-то однажды. Недавно совсем, уже холода стояли. Мужчина как мужчина. В пальто, правда, не в куртке, но сейчас многие так ходят. Особенно кто побогаче или казаться таким хочет. Длинное пальто, до пят почти, с во-от такими плечами и широкими рукавами. Темное. И еще, без шапки он был и нараспашку, несмотря на холод. Шарф на шее. Длинный, до колен, с бахромой на концах.
Она задумалась, припоминая.
– А ведь не старый он, но какой-то... – подумав еще, определила, нашла она нужное слово: – Бывалый. Ларион по сравнению с ним мальчишка. Говорили они здесь, за стенкой, потому и слышала, особенно как орать начали. Ларик орал, а тот лишь бурчал и крикнул только в самом конце. Не получишь, мол, в этом месяце нисколько и не надрывайся, никто тебя не боится. И в будущем, мол, посмотрим на твое поведение, платить ли! Ларион тогда аж взвился! На визг перешел, ей-богу. Аркашка же смеялся, басом так, громко.
Наталья усмехнулась пренебрежительно и заела все ложечкой помидорного варенья, как жизнь подсластила.
– О чем же они так круто поговорили? За что Аркадию платить-то надо было?
– Не знаю, Танюш, и не спрашивай. Что знала – все досконально выложила, не сомневайся.
– А по телефону Ларик часто неприятные разговоры вел? С руганью, криком?
– Случалось, – она пожала плечами. – Не помню точно. Давно. И с тем же Аркашкой. А то, бывало, и на него орали, а он молчал или вякал что-нибудь непонятное. Особенно когда с самим хозяином разговаривал или с его прихвостнем. А когда и ничего, тихо договаривались.
– Разве не Илларион здесь хозяин? – спросила я осторожно.
– В теплицах-то? Он. Он здесь царь, не сомневайся. Но ведь и над царем бог есть, правда?
Неужели эта простушка, Наташенька, знает больше Ольги об этой иерархии? Или у той язык лучше за зубами держится?
– Наташ, а о боге этом ты что-нибудь знаешь? О прихвостне его?
– И в глаза не видывала, сколько живу здесь. Писание о нем еще не написано, – она рассмеялась. – Зовут его Виктором. То ли Степановичем, то ли Сергеевичем. Ты, Тань, не подумай, что я подслушивала Ларика. За стенкой его комнатка, ну вроде кабинета, а перегородка-то фанерная. А здесь, кроме меня, днем редко кто бывает. Вот Ларион и не стеснялся... Чайку налить еще?