В зарубках для памяти остались два момента: скорее всего не зарегистрированная, как положено, псарня Аркадия и связь его с мафией через какого-то Стихаря, о котором в ресторане упомянул тощий Вадим, а я расслышала.
О-о, каким насыщенным выдался для меня минувший день, особенно вторая его половина! Сколько новых людей! Кто из них друг, кто враг? Пока не ясно. Опасно пытаться дружить с врагом. Лучше не доверять другу, чем положиться на врага – примерно так советовали мне кости. Вспоминать, как звучит это точнее, уже лень. Что-то глаза закрываются и подбородок уже падает на грудь... Что-то сейчас поделывает Аркадий?..
* * *
– Ты, сучонок, как меня называешь? Трехгубым? – Аркадий сгреб за грудки задохнувшегося от волнения Женечку и тряхнул его не сильно, но так, что у того голова мотнулась. – Или Губастым? – Аркадий тряхнул еще раз. – Ах, и так, и этак, вот оно что! Руки! – взревел он не своим голосом, когда Стихарь попробовал наложить пальцы на его запястья.
– Чего ты на меня наезжаешь-то? – прогундел возмущенно и жалобно. – Я еще ничего тебе не сделал.
– Что? – задохнулся Аркадий от показного, но страшного для Стихаря бешенства, притянул его к себе и сузившимися, отчего-то ставшими слегка раскосыми глазами глянул так, что у Женечки пропала всякая охота не то что оправдываться, но и вообще говорить.
– А коли сделаешь ты мне что-то, вообще убью к бесу!
Трегубов, отпуская, толкнул Женечку, и тот плечами и затылком впечатался в дверцу «Лендровера» с такой силой, что та захлопнулась за его спиной с громким, металлическим лязгом.
– Куда? – стальной хваткой Аркадий вцепился в рукав куртки Стихаря, собравшегося было улепетнуть подобру-поздорову. – Рано, приятель, я пока только профилактику провел, а разговора еще не начал. Сейчас буду тебя спрашивать, а ты будешь отвечать, кратко и честно. И учти, зол я на тебя, как на врага народа. Пошли!
– Куда? – воспротивился Женечка, со страху дернув рукой, высвобождая ее из пальцев Аркадия. У того опять глаза угрожающе сузились.
– Дура! Не на улице же такие разговоры вести, – ответил он хоть и тихо, но по-прежнему грозно. – Идем. Не видишь? Вон, уже менты на подходе.
Они пошли не торопясь, рука об руку, стараясь своим видом не вызвать лишних подозрений у милицейского патруля, который двигался навстречу по тротуару, ставшему узким от накиданного дворниками снежного сугроба. Чтобы разминуться, посторонились и те, и эти. Стихарю пришлось пережить несколько неприятных мгновений, когда каждый из служивых, проходя мимо, окинул его от природы подозрительную для них фигуру пристальным взглядом.