– Да, и собачки у вас! – качнула я головой. – Рассказывал мне Аркадий, но их надо видеть!
– Собаки серьезные, – сочувственно согласился Сергей Иванович. – Опасные собаки. Особенно для посторонних.
– И много их?
Я наконец утвердилась на ногах и шагнула от него в сторону.
– Что-то не рассмотрела я, кого они сожрали?
У бича дернулась щека, он улыбнулся и проблеял:
– Говядиной кормим. Выводим по парам, чтобы не грызлись, и пусть жрут себе сколько влезет.
О, господи, зачем мне это?!
* * *
Вдоль кирпичной стены, мимо котлована, через кладбище ржавого металла и снежный железнодорожный переезд, весь путь от псарни до тепличного хозяйства Борисовых я не могла унять дрожи в руках – вот как перепугалась. Не покидало меня ощущение, что чудом удалось избежать большой, быть может, даже смертельной опасности. Прав был Аркадий, зверей растят на его псарне. Хищных, опасных зверей. Даже вору, забравшемуся на объект, охраняемый такими зверюгами, не пожелаешь попасться на глаза, круглые от бешенства и жажды крови, а уж тем более на сторожевые зубы размером с палец взрослого человека.
На мой стук в знакомую со вчерашнего дня дверь долго никто не отзывался. Наконец с той стороны послышались неторопливые шаги, щелкнул замок, и я увидела приветливое старушечье личико, обращенное ко мне из темноты коридора.
– Входи, милая! – пригласили меня совсем не мятежным голосом.
– Наташа здесь, бабушка?
– Тебе которую? Я тоже Наташа.
– Мне Борисову, – уточнила я, улыбаясь ее радушию.
– Да ты заходи, промерзла небось вся, вон бледная какая! – настаивала старушка, и пришлось шагнуть с улицы в темный, теплый коридор. – Хочешь, я тебя чайком попою?
– Спасибо, с удовольствием, но попозже. Мне бы Наташу повидать.
– Ах ты, боже мой, ну ни у кого времени нет! – огорчилась она добродушно. – В оранжерее Наташа должна быть. Собиралась туда, к дочке. Надюшке обедать время, вот она и подалась. А то, может, чайку?
– Сначала Наташу.
Извиняясь за отказ, я положила ладонь на ее худенькое, острое плечо, и она объяснила мне, как пройти к оранжерее. Идти-то было всего ничего.
– Скажи ей, что баба Наташа велела выбросить дурь из головы и не расстраиваться по пустякам, – напутствовала она, когда я перешагнула порог в обратную сторону. – Да заходи сама-то на обратном пути, почаевничаем. А то мне одной скучновато.
– Спасибо, бабушка! – махнула я рукой на прощанье.
В оранжерею стучаться не пришлось. Низкое, длинное здание с островерхой стеклянной крышей вообще не имело замка в дверях просторного тамбура.
Я представляла себе, что такое оранжерея, но все равно была поражена контрастом, очутившись через десяток шагов в мире яркого солнечного света и сочной зелени. Изнутри зал – по-иному и назвать это помещение было просто невозможно – казался длиннее самого здания, как оно выглядело снаружи, и намного шире. Пасмурное небо над стеклянным потолком полностью затмевалось светом люминесцентных и галогеновых светильников, создававших иллюзию солнечного сияния. Зеленые заросли в длинных ящиках, стоящих на высоких столах-подставках, были покрыты ковром цветов – гвоздик и астр, по крайней мере вблизи от того места, где я стояла. Дальше виднелось что-то более пестрое и экзотичное, но непонятной отсюда породы. Один недостаток – душновато здесь было и тепло сверх меры.