Пока кофе остывал, я сорвала резинку и развернула бумагу. Его превосходительство мог бы расщедриться и на «зеленые»!
В свертке оказалось ровно двести пятьдесят тысяч отечественными в купюрах среднего достоинства. Вот, значит, в какую сумму Виктор Сергеевич оценил мою покладистость. За работу я запросила меньше.
С удовольствием прихлебывая крепкий кофе, я острее ощутила свою раздвоенность. Теперь меня грызло сомнение, что же делать: переключиться на приятные хлопоты по распределению и пристраиванию денег или, вопреки всему, продолжать поиски Иллариона, в которых, надо признаться, я пока не шибко-то продвинулась. Особенно если взглянуть со стороны. Препоганое состояние!
Нацежу-ка я еще чашечку моего любимого напитка и, под него, брошу кости, спрошу совета у них.
7+14+27. Что-то не хочется напрягать память.
Лениво полистав книгу, я нашла расшифровку. Смысл не сразу дошел до меня. А когда это произошло, я осталась равнодушной, потому что толкование сомнений не развеяло.
«Сдаваясь на милость врагу, стремятся оговорить условия капитуляции, облегчающие участь побежденных. Но никогда после сдачи своих позиций побежденный не оказывается в выигрыше. Почетных капитуляций не бывает».
– И что из этого следует? – спросила я себя, позевывая. – Гордо швырнуть деньги под стол, поехать к Щипачеву и потребовать объяснений, шантажируя его мафией? Или действительно «сдать» его бандитам, ко всем чертям? – Я зевнула шире прежнего. – Раз от разу глупее! – равнодушно подвела я итог, поднялась и, прихватив с собою чашку, заковыляла в комнату, к креслу и пледу.
Коньяк и расстройство подкосили меня.
Спала я недолго, не более полутора часов, но проснулась свежая, собранная и целеустремленная. Сон как будто выветрил, уничтожил сомнения, и на все вопросы родился один-единственный простой и ясный ответ: надо установить, что произошло с Илларионом Борисовым. А для того, чтобы испытывать к этому делу добрый азарт, следует принять как факт вполне достоверную версию, что Щипачев стремится прекратить расследование не столько или не только по причине опасения за сохранность тайны вложения капиталов, но и оттого, что знает больше моего об исчезновении Иллариона и обстоятельства исчезновения ему явно не на руку.
Капитуляция?.. Как говаривал один мой вовсе не почтенный знакомый: «Хера, господа хорошие! Хера! Суетитесь хоть до посинения!»
Я потянулась, расслабившись, и почувствовала, как пробежала по телу бодрая энергетическая волна. Откинув плед и выскочив из враз надоевшего кресла, я закружилась по комнате в сложном танце, выполняя одно из формальных упражнений кунг-фу. Причудливая смесь плавных и до неуловимости быстрых движений боевого стиля «Цай», школы змеи, вначале хорошо согрели, а потом и утомили меня. Приняв позу отдыха, я успокоила дыхание и, сосредоточившись на себе, отметила, что теперь я наконец-то в норме: освободившись от ненужных эмоций, отступивших на второй план, как и от обременительных симпатий, неприязни и жалости к кому бы то ни было, я готова схватиться с любым противником, в любом бою, вплоть до рукопашной.