– Лежал пустой флакон из-под уксусной эссенции, – вздохнув, закончила за нее я.
– Да! – по-прежнему отвернувшись, подтвердила она. – Марина тогда совсем поздно вернулась и прямо с порога мне на шею бросилась. Она кричала: «Я убила ее! Я ее победила! Теперь он мой!» Я ее кое-как спать уложила, а сама ее родителям позвонила – я им, вообще-то, каждый день звонила и рассказывала, как она, а за это мне разрешалось домой в Грузию звонить. Они на следующий день очень рано приехали, и я им все рассказала. Они ее тут же забрали и в Пензу увезли. Вот и все! – Она повернулась и посмотрела мне в глаза, и взгляд ее был полон боли и печали.
– Почему же вы в милицию не заявили? – спросила я. – Я, конечно, не врач, но судебную медицину в юридическом проходила. Она же явно неподсудная, ваша Марина. Что у нее было? Шизофрения? Маниакально-депрессивный психоз с навязчивыми состояниями? Она же потому как сонная и ходила, что все время на транквилизаторах была! Так какой у нее диагноз?
– Шизофрения, – тихо ответила Нина. – Пока отец Марины ходил ее документы из института забирать, ее мать мне все рассказала. Марина у них единственный ребенок, и они, рано узнав о ее диагнозе, начали ее лечить, но что можно сделать в этом случае? Кардинально ничего! Они все годы скрывали ее болезнь, а сами всячески ее оберегали и баловали, только чтобы обострения не было. А она в Виктора по уши влюбилась! Жить без него не могла!
– Навязчивая идея! – кивнула я.
– Когда он в Тарасов учиться уехал, Марина ему писать начала, – продолжала тем временем Нина. – Он ей сначала отвечал, а потом все реже, реже, а там и совсем перестал. Она чуть по потолку не ходила! Пыталась жизнь самоубийством покончить! Еле-еле они тогда с ней справились, не дай бог кому бы это стало известно. А когда она школу окончила, потребовала, чтобы ей тоже устроили поступление в его же институт. Куда им деваться было? Вот они и расстарались, благо деньги были, и меня наняли, чтобы я за ней ухаживала, только тогда они мне о шизофрении ничего не сказали, а объяснили ее состояние тем, что она перезанималась, когда выпускные сдавала. Я, правда, сразу же начала подозревать, что у нее что-то с психикой – я же ведь все-таки медсестра и в лекарствах, которые они для нее постоянно привозили, быстро разобралась.
– И что же они пообещали вам за ваше молчание? Или вы не поняли, что Марина совершила преступление? – спросила я.
– Но согласитесь, что преступление она могла и выдумать, – возразила мне Нина. – При такой болезни чего только не бывает!
– Так нужно было все-таки проверить, а вдруг в городе действительно было совершено преступление с применением уксусной эссенции? А оно было совершено! И чисто случайно его жертвой стала не та девушка, которая была с Виктором, а совершенно посторонняя женщина, которая ослепла и руки на себя впоследствии наложила. Вы понимаете, что совершенно невинный человек за вашу предобрую Марину в колонии ни за что ни про что несколько лет отсидел? А вот ей бы ничего не было, потому что она ненормальная! – гневно выкрикивала я. – Так сколько же они вам заплатили? – уже устало спросила я.