Теперь все было совершенно ясно. Чтобы подстраховаться, чернявый и Эльвира (теперь я знала, что в больницу приходила именно она) заморочили голову доктору, наговорив с три короба о грозящих Насте опасностях, хотя настоящую и единственную опасность представляли для нее только они сами. Вот почему он не хотел разговаривать со мной. А вовсе не потому, что его купили.
Я решила раскрыть карты.
– Видите ли, Степан Измайлович, боюсь, что мачеха Насти и ее так называемый дядя ввели вас в заблуждение. Причинить ей зло хотят именно они! Но вы, конечно, не должны верить мне на слово. Как я уже говорила вам, я – частное лицо, но я действую в содружестве с местными органами внутренних дел, и если вы не верите мне, то можете позвонить подполковнику Давыденко, он подтвердит мои полномочия и то, что я приехала сюда именно за тем, чтобы помочь Насте, а не навредить ей.
– Хм... Да? Какому это подполковнику, вы сказали?
– Подполковнику Давыденко.
– Хм, не знаю такого.
– А кого вы знаете?
Было очевидно, что доктор все еще не доверял мне.
– Послушайте, девушка... как вас там...
– Татьяна Иванова. Мы с вами однофамильцы.
– Ну да, Иванова. Откуда я знаю, что человек, которому я позвоню, именно подполковник милиции? Он может назваться кем угодно. Может, вы заранее договорились с ним, и...
Доктор Иванов демонстрировал просто невиданную бдительность. Что было делать с ним?
– Послушайте, Степан Измайлович, ведь он не может заранее знать, кто именно звонит ему. Просто наберите номер и послушайте, что вам скажут.
– Ну ладно... ладно, давайте ваш номер.
Он накрутил на стареньком телефонном аппарате нужные цифры, и я услышала, как в трубке раздалось: «Подполковник Давыденко, слушаю вас».
Похоже, доктор этого не ожидал.
– Э-э-э... здравствуйте, – после некоторой заминки произнес он. – Это из больницы... детской психиатрии... доктор Иванов. Тут у меня сидит некая Иванова... э-э-э, Татьяна. Она утверждает...
Признаюсь, я испугалась, что после такой невнятной речи Давыденко просто пошлет его подальше и моя миссия с треском провалится. Но надо отдать должное петербургским товарищам – Давыденко сразу понял, о чем речь. Из трубки раздалось уже знакомое мне отрывистое гавканье, а на лице Иванова застыло тоже уже знакомое мне сосредоточенное внимание.
– Да?.. Да?.. Да?.. – то и дело повторял он. – Ну что ж... тогда... конечно. Хорошо... Хорошо. До свидания. Приказано оказывать вам полное содействие, – снова обратился он ко мне, положив трубку. – Но как же это так? Если все, что вы говорите, правда, выходит, что это сами они довели девочку до такого состояния?