Я быстро встал с кровати, торопливо спустился по лестнице и вышел в сад. Ветер стал сильнее, надвинулись тучи — начинается дождь. Я закурил, прошел по саду, вышел на улицу. Эй вы, стены, окна, машины, балконы, жизни за этими окнами, резиновые надувные мячи, босоножки, плавательные круги, шлепки, банки, кремы, коробки, рубашки, полотенца, сумки, ноги, юбки, женщины, мужчины, дети, жуки, покажите мне, что вы можете мне рассказать, покажите мне ваши застывшие мертвые лица, покажите ваши загорелые плечи, вашу зрелую грудь, ваши ненадежные тонкие руки, ваши беспомощные взгляды, покажите мне все краски — ведь я хочу забыть себя, смиренно разглядывая все это, хочу улететь, забыть себя, глядя во все глаза на неоновые лампы, на пластмассовые рекламные стенды, на политические лозунги, на телевизоры, на голых женщин на стенах, на магазины, фотографии в газетах и пошлые афиши… Давайте, покажите мне, покажите!..
Стоп! Я, оказывается, дошел до пирса! Напрасное воодушевление — я обманываю самого себя! Я знаю, что я втайне люблю и в глубине души скучаю по всему; что считаю безжизненным и заурядным, и хотя я пытаюсь убедить себя в том, что все это мне противно, я сам являюсь частью всего этого. Иногда я убеждаю себя, что хотел бы жить на двести лет раньше или позже, но это ложь — я знаю, что обожаю даже это отвратительное опьянение. Я обожаю газированную воду и рекламумыла, стиральные машины и маргарин. Век, в который я живу, надел на меня очки, в которых все выглядит искаженным, я чувствую, что не могу разглядеть реальность, но, черт побери, мне нравится то, что я вижу!
Какой-то катер медленно приближается к пирсу, чтобы укрыться от южного ветра, и неторопливо покачивается на небольших волнах. Он и не подозревает о существовании подсознания, что качает его и заставляет двигаться, — счастливый катер! Я зашагал в сторону кофейни. Толпа. Ветер вздымает края скатертей на уличных столиках, но пластмассовые зажимы удерживают их на месте, чтобы мамы, папы и дети могли спокойно пить свой чай и газировку. На катере с трудом опускают парус — ему полюбился ветер. Белая ткань дрожит, опускаясь вниз, словно пойманный голубь, беспомощно бьющий крыльями, но тщетно: наконец парус спущен. Что будет, если я перестану играть в игру «что такое история»? Пойду почитаю свою тетрадь, просто отвлекусь архивными воспоминаниями. А если сесть и выпить чаю? Свободных столиков нет. Я подошел к окну и заглянул внутрь кофейни. Там сидят картежники, играют в карты, но есть свободные столы. Реджеп ходит сюда! Картежники смотрят на карты, потом кладут их на стол, словно устали от игры и отдыхают. Один из них собрал карты, тасует. Я смотрел, как он тасует, рассеянно глядя по сторонам, и вдруг мне стало все ясно, и я заволновался. Да-да! Все может решить колода карт!