На бумаге версальская сеть напоминала мишленовскую карту большого города, переплетение серпантинов всех размеров. Карта Трианона больше походила на план Мондриана. Несколько редких черных линий между красными и голубыми квадратами. Я с трудом понимал, где там лестницы.
– А если наложить на этот план здания, где, например, будет Большой Трианон?
– Вот здесь! – показал он, касаясь нижней части плана, почти пустой.
– Но ведь есть тоннели, проходящие под зданиями?
– Только со стороны Лесного Трианона…
Я настаивал:
– А может существовать проход, отходящий от одного из коридоров и проходящий под главным зданием?
Он нахмурился.
– Зачем вам надо, чтобы коридоры проходили под главным зданием? С другой стороны нет фонтанов!
– Мне откуда знать, зачем! Коридор, идущий к тайной комнате, например!
Он снова посмотрел на меня мрачным взглядом, как отец, недовольный своим сыном. Словно ему, маленькому смотрителю, приятно поправлять своего «короля».
– Ах, вот в чем дело! Вы тоже хотите найти секретные переходы! Народ ковыряется в Версале уже триста лет в поисках тайников и тайных дверей. Кое-какие есть… но не под садами же!
Он ударил ладонью по стене, затем по полу, покрытому серым линолеумом.
– Месье Баретт, это вопрос здравого смысла! Вы представляете себе, как Людовик Четырнадцатый просит своих садовников проводить его каждый раз в коридоры, когда ему нужно пройти в тайную комнату? Все должно было быть сложнее и не столь надежно, как несгораемый сейф, признайте!
Я был разочарован, на твоем лице тоже появилась кислая мина. Когда смотритель провожал нас до двери, в моей голове резонировал крик Кевина, с каким он всякий раз побеждал меня в видеоиграх:
– Game over, daddy! Game over!
Но на сей раз я не собирался признавать, что он прав. Я вернусь в Трианон, когда наступит ночь.
Ресторан был полон, но Эмма сразу нашла Гранье. Он разговаривал с блондинкой неопределенного возраста, в уголках губ которой пряталась заговорщическая улыбка. Гранье сидел напротив своей собеседницы на самом краю террасы, за столиком у самого стекла, защищавшего гостей ресторана от ветра. Справа от него простиралась гавань Арроманша, которая в ритме отступающего моря открывала свой бетонный скелет – молы, поставленные здесь во Вторую мировую войну союзниками, чтобы организовать высадку десанта и сброс грузов. Сегодня, разъеденные волнами, они проржавели так, что по ним нельзя ходить. Месть моря за вторжение.
Спутница Гранье была элегантна и хорошо сложена, несмотря на возраст, который выдавали седеющие волосы. Женщина развернула свой стул и вытянула ноги вдоль стола. Спортивные, плотно облегающие ее ноги брюки придавали ей энергичный вид. Спортсменка, никаких сомнений. Скорее, даже спортсменка в прошлом. Потому что лицо все же выдавало ее возраст. Ей, должно быть, за шестьдесят.