Что-то его смущало, но он никак не мог понять что.
Эмма неподвижно сидела перед экраном, на глазах – слезы. Конечно, до сих пор думала о своих друзьях в Саннивейл или Купертино. Или о Дэне. Внезапно она сказала:
– Пьер! Террористы знают? Они догадываются, что их тайна стала известна?
Пьер сжал виски руками, словно пытаясь снять напряжение, давившее на них.
– Нет, конечно! Я пока с ними не начал говорить.
– Говорить?
– Да, не вошел в чат, если тебе так больше нравится. Видишь, вон, в низу экрана? Иконка? Это их диалоговое окно. Нечто вроде внутреннего MSN сети. Оуэн Макреш, Дмитрий Крашный… Они могут общаться напрямую друг с другом.
– А мы можем войти?
Он поколебался секунду, потом ответил:
– Да, но как тебе сказать… Сейчас мы стоит только перед их домом, если можно так выразиться. И они не могут это увидеть. Но если толкнуть дверь…
– Обратно выйти уже не получится?
– Верно.
– И что же нам делать? Кого предупредить первым?
– В обычной ситуации надо было бы сообщить ЦСВИ.
– ЦСВИ?
– Да. Полиция, контролирующая информационные технологии, если угодно.
– Так давай!
– Не торопись, Эмма. У нас мало времени, так?
Он не мог объяснить почему, но ему казалось, что сообщать сейчас властям – большой риск. Он предпочел бы выиграть время и подумать. Ему казалось, что они прошли мимо какой-то важной детали, но какой?
– Ну да! Тем более надо действовать быстрее!
– Следующая атака назначена только на двадцать четвертое сентября. От сегодняшнего дня до…
– Ты думаешь?
Эмма прямо смотрела Пьеру в глаза. На этот раз он читал в них не привычную уверенность, а страх и почти умоляющую нежность. Словно панцирь миссис Шеннон, главы компании «Беркинс и Шеннон», лопнул под обрушившимся напряжением.
– Иди сюда, – тихо проговорил он и обнял ее.
Она не успела ответить, и он нежно поцеловал ее.
– Я хочу тебя, – пробормотал он. – Даже на расстоянии. Ты понимаешь?
Он хотел, чтобы для нее его желание стало осязаемым.
Эмма позволила пальцам Пьера ласкать ее грудь, шею, лицо. Он как будто хотел запомнить ее всю. От слез глаза ее припухли, да и весь ее уставший вид не соответствовал канонам красоты, но странным образом притягивал Пьера.
Французский фотограф Беттина Раймс однажды сделала серию портретов звезд без макияжа. Он помнил снимки: Летиция Каста, Беатриса Даль, Милла Йовович – покрасневшие глаза, мокрые ресницы, розовая нитка шрама, ведущая к темному паху.
Красота – то, что остается, когда смыта тушь для ресниц.
И еще эта потрясающая нежность. Лаская ее грудь, он ощущал бархатистость кожи, Пьер забыл обо всем. На свете были только Он и Она.