Тайные врата (Керделлян, Мейер) - страница 75

– А я о чем говорю? Это Интернет все взорвал к чертовой…

Пьер потерял терпение:

– Заткнись! Спокойно. Может, пираты смогли проникнуть на серверы предприятий, лучше всего защищенных, и через Интернет, может быть даже, именно так они и вызвали аварии! Но для этого Интернет должен РАБОТАТЬ! Тот срыв, когда Интернета не было двадцать четыре часа, не мог помочь хакерам: он отложил их атаку!

Ответа не последовало. Человек, с которым он разговаривал, прекратил жестикулировать и откинулся, опершись на стену. Он поднял глаза на Пьера, смотрел на него несколько секунд и ответил опять, теперь уже более задумчиво:

– Хочешь сказать, что электростанции рванули по всему миру сразу после сбоя Интернета в силу чистой случайности?

– В это сложно поверить, но я думаю, да.

Произнеся эти слова, Пьер внезапно почувствовал, что он тупо воспроизводит официальную позицию властей. А если у его техника больше здравого смысла, чем у экспертов? Если действительно есть связь между двумя событиями? Если речь идет о двух последовательных демонстрациях силы: первой – «виртуальной», второй – «реальной», организованных одним источником? Конечно, устроив первую операцию, парализовавшую Интернет, пираты рисковали сорвать вторую, для которой был нужен если не Интернет, то как минимум сетевые программы, без которых вторая акция просто не состоялась бы. Если только… если только они не сами и восстановили Сеть после показательного сбоя. Ее восстановление – тоже их работа. Если эта гипотеза верна, речь идет не об обычных кибертеррористах. И худшее еще впереди – ив виртуальном, и в реальном мире.

Потеряв на мгновение дар речи, Пьер присел рядом со своим коллегой. По большому счету, вирус Big One – ерунда. Могло быть и хуже.

13

Из Экс-ан-Прованса я вернулся в очень решительном настроении. Я был уверен, что смогу, изучив бумаги Костелло, прийти к тем же выводам, что и он. А с моими-то технологиями – спутниковые планы, точные почти до сантиметра, – я мог проверить наконец его расчеты. Я найду Божественную формулу, вписанную в сады. Я чувствовал себя в одной из тех своих составляющих – ты знаешь их, как никто, – когда никто не может меня остановить.

Увы, я ошибался. Мне удалось лишь доказать, наложив снимки Версаля со спутника на планы пейзажиста, что углы, которые он рассчитал, были абсолютно верными, так что Ленотр действительно использовал золотое сечение. Но ни следа божественной теоремы.

Я чувствовал, что мне не хватает спасительной путеводной нити. Вся работа Костелло, все его комментарии насчет статуй и боскетов казались мне лишенными смысла. От меня ускользала их глобальная логика, и, вместо того чтобы позвонить и проверить на тебе свою точку зрения – в процессе одной из наших любимых партий интеллектуального пинг-понга, я застрял, один-одинешенек, в бесплодных вопросах. Что думать, например, о его анализе различных репрезентаций Юпитера в садах? Или о рассуждении насчет расположении статуй вдоль Зеленого ковра? Как относиться к истории со статуей работы Бернини, которую излагает Костелло на листке из школьной тетрадки, ведь она не имеет никакого отношения к той части парка, которая нас интересует?