– Как называется этот цветок? – спросила мадемуазель Плесси, глядя на меня восторженным взором.
Я ответил, что понятия не имею, и вновь углубился в свои нелегкие размышления. Разумеется, баронесса Корф представляла ведомство, шутки с которыми были, прямо скажем, не только плохи, но и опасны для здоровья. Но что, если я на свой страх и риск проведу собственное расследование? Вот возьму и отыщу чертежи, заветные восемь листов на голубой бумаге, которые так много значат... Разве после такого меня оставят в N, который я от души презираю? Может быть, дело о пропавших чертежах станет началом моей блестящей карьеры...
Вздор, одернул я себя. Кто сказал, что я вообще их найду? И почему мне должно повезти там, где оступились лучшие силы империи, если воспользоваться выражением баронессы Корф? Не лучше ли (и разумнее) просто отдать ключ, рассказать, при каких обстоятельствах он был найден, и не лезть более в дело, которое, по сути, совершенно меня не касается? Ведь я абсолютно ничего не знаю о Петровском, не считая того, что он был рыж, носил щегольские ботинки, вез чертежи и сломал себе шею, после чего загадочным образом куда-то исчез.
– А что за гриб, вы не знаете? – спросила мадемуазель Плесси, улыбаясь.
– Сыроежка, – буркнул я.
– Comment?[39] – вскинула брови она.
Я подумал, что еще несколько вопросов подобного рода, и в леcу точно найдут труп, но не Петровского, а неожиданно разбогатевшей француженки, которая имела неосторожность вывести из себя недоучившегося кандидата прав. Подавив раздражение, я быстро зашагал вперед... и шагов через тридцать увидел тело.
Оно лежало возле тропинки, на примятых земляничных листьях. Рот был раскрыт, зубы оскалены, глаза остекленели. Над трупом вились три или четыре мухи, но в первое мгновение я даже не заметил их.
Это было тело собаки.
– Ой, – как-то сдавленно пискнула Изабель.
Она даже не попыталась воспользоваться случаем и лишний раз прижаться ко мне. Я же стоял как дурак и во все глаза глядел на мертвое животное.
Собака была маленькая, левретка, как две капли воды похожая на Жужу, – но у Жужу имелось небольшое пятнышко на правой передней лапе, а у этой ничего подобного не было. Закусив губу, я наклонился над трупиком, отогнал мух и тщательно осмотрел тонкую шейку.
Так и есть. Собака удавлена. Злость и жалость переполняли меня. Кому, кому мог помешать маленький, смешной и беззащитный зверек? А вдруг собака тоже принадлежит Веневитиновым... Черт возьми! Ведь Старикова отпустили как раз сегодня утром!
Нет, нет, нет. Нельзя. Ни в коем случае не стоит делать поспешных выводов из событий, которые могут в конце концов объясняться обычным совпадением. Нужны улики, нужны надежные свидетельские показания, нужны... Ах, черт возьми! Черт возьми!