– Куда ехать, сударыня?
– На улицу Королевы! – кричит кучеру Анриетта. – Вдоль канала, потом через мост, по улице Капуцинов, мимо Большой площади на улицу Святой Варвары, после нее и начинается улица Королевы.
Канал, какой-то рынок, карета скрипит, цокают подковы…
– Эй, гражданин, не подскажешь улицу Капуцинов?
– Каких тебе Капуцинов, гражданин? Это нонче улица Свободы.
– А до Большой площади далеко? – продолжает кучер.
– Чудак человек, это же площадь Свободы. Недалеко, ты прямо езжай.
Ева в карете ежится – не то чтобы она была против свободы, просто на лицо сидящей напротив Анриетты страшно смотреть.
– А та улица, которая раньше была улицей Королевы, как называется? – вмешивается в разговор Тереза, улыбаясь прохожему.
– Улица Руссо, – отвечает гражданин, улыбаясь в ответ, и на глазах Анриетты выступают слезы…
Улица Королевы, она же улица Руссо, оказывается всего лишь маленькой и невзрачной улочкой на окраине города. Неподалеку, всего в каких-то трех сотнях шагов, расположена Южная улица, где находятся склады удобрений. Удобрения, как и следует ожидать, происхождения самого естественного и распространяют в теплом летнем воздухе незабываемое амбре. Кроме складов, улица Руссо может похвастаться соседством с пустырем, где водятся тучи ворон, а также с мельницей, которая давно бездействует.
Дом, который достался Анриетте в наследство, вполне соответствовал улице, на которой находился. Прежде всего, он носил громкое название «Золотые ворота». На самом деле это было унылое и ветхое жилище в два этажа, где обретались трое слуг – старый дворецкий, который служил бабушке Анриетты, немолодая горничная, тоже оставшаяся от прежней госпожи, и кухарка. Кухарка сразу же огорошила хозяйку заявлением, что она не прислуга, что слуг нонче нет, а есть только служащие, и так их и следует называть. Анриетта, которую после площади Свободы ничто уже не могло удивить, дала ей расчет и объявила, что служащая может отправляться на все четыре стороны. Кухарка убралась, а кучер Реми с дворецким принялись переносить в дом вещи. Тереза ходила по комнатам и только пожимала плечами, видя повсюду толстый слой пыли, пауков и запустение. Амелия заметила клавесин и подняла крышку, но инструмент был безнадежно испорчен. Что касается Евы, то она размышляла, сколько понадобится времени, чтобы привести дом в порядок, и была вынуждена заключить, что его проще снести напрочь, чем пытаться тут устроиться.
– Неужели нельзя было хоть немного прибраться к моему появлению? – с досадой спросила Анриетта. – Ведь я же предупредила заранее, что приеду!