Выпалив это на едином дыхании в лицо ошарашенному Дмитриеву, Света повернулась и выбежала из квартиры, от души хлопнув дверью.
Лишь в автомобиле она немного пришла в себя. Самочувствие, как ни странно, радикально улучшилось. «Вот вам всем, — удовлетворенно повторяла она, на неположенной скорости мча к дому. — Будете знать, что к чему!»
К сожалению, заряда бодрости хватило ненадолго. Света вообще отличалась быстрой и непредсказуемой сменой настроения, но за последние двое суток превзошла сама себя. Впрочем, какая женщина на ее месте осталась бы равнодушной, узрев у собственной двери соперницу в элегантнейшей шляпке с вуалеткой? Вот ведь, на ком угодно вуалетка в наши дни смотрелась бы нелепо, а на Лане выглядит совершенно естественно! Разве не обидно? А какие ноги… это вам не Полинины палки и не Анины бутылочки, тут ни прибавить ни убавить. Света тоже могла позволить себе короткие юбки, однако предпочитала удобные джинсы, зато Лана вечно демонстрировала дивные бесконечные ноги снизу доверху… а кое-кому и не только ноги. Света вспомнила, как эта девица прижималась вчера к Мишке, и с огромным трудом подавила желание выцарапать ей глаза. Броситься бы на нее сейчас и спихнуть с лестницы… и посмотреть, как она покатится кубарем до первого этажа, переломав каблуки.
— Света, — тихо произнесла Лана, — мы ведь с тобой хотим одного и того же, правда? Давай будем заодно… пока — заодно. Ради Миши.
Ее голос дрожал, и Света вдруг обнаружила, что вуалетка надета не зря — она прикрывает опухшие веки и осунувшееся лицо. Трудно поверить, но Лана была сейчас вовсе не хороша.
Желание выцарапать глаза моментально испарилось.
— Заходи, — пригласила Света. — Кофе будешь? Или коньяку?
— Коньяку, если можно.
— Можно.
«А ведь она по-настоящему любит Мишку, — мелькнуло у Светы, — а то не переживала бы так сильно». Мысль была неприятной, но подурневшая Лана все равно не вызывала прежнего возмущения. Разве она виновата, что влюбилась? Конечно, влюбилась. Мишка хоть и богат, однако не настолько, чтобы стать для Ланы по-настоящему серьезной добычей. Она, если б захотела, могла бы заполучить и получше. Значит, влюбилась… а он в нее. Нет, об этом не нужно, это уже слишком.
Между тем Лана залпом выпила коньяк и без мгновения паузы, словно кидаясь в омут головой, сказала:
— Света… Миша не убивал Витю… поверь… ему или мне, все равно, кому… поверь — он не убивал!
И она уставилась на собеседницу блестящими полубезумными глазами.
— Я верю, — ответила Света.
— Ты… ты действительно веришь? — вскинулась Лана. — Правда? Ты ведь хорошо его знаешь, да? Он такой добрый… так любит детей… он бы ни за что не мог убить, он не такой!