Когда они оказались на бульваре, Шарлотта взяла своего спутника под руку, и они в молчании направились в сторону восходящий луны. По всей видимости, они двигались на запад, но это вряд ли помогло бы Гейбу ориентироваться в незнакомом ему городе.
И все же одно было ему ясно: что-то в этой их прогулке шло не так – что-то более серьезное, чем его собственные тревога и беспокойство. Еще минут двадцать назад ему не терпелось выйти на улицу и вдохнуть ночной воздух, а сейчас уже хотелось обратно в комнату, в постель, в домашнюю обстановку.
Пытаясь запомнить ориентиры, Гейбриел не переставал ощущать некоторое беспокойство. Внешне ситуация не таила угрозы, по крайней мере не больше, чем когда они только вышли из тюрьмы, и тем не менее…
Они шли по улице, не делая крюков и зигзагов, никуда не сворачивая, в отличие от предыдущей ночи, и Шарлотта больше не старалась запутать его. Ее хватка – единственное, что удерживало его, но он и не собирался бежать.
Склонившись к Шарлотте, Гейб прошептал:
– Вас что-то беспокоит, мадам? – Он замедлил шаг, чтобы взглянуть ей в лицо. – Вы боитесь, что мы можем встретить кого-то на улице или у вас дома?
Он почувствовал ее удивление. Шарлотта сделала глубокий вдох и неожиданно выругалась по-французски.
– Гейбриел Пеннистан, я была бы счастлива видеть вас в последний раз.
Гейб критически взвесил этот неожиданный ответ и улыбнулся, что еще больше взбесило Шарлотту. Улыбается, черт бы его побрал! Какое высокомерие! Ей ни за что не следовало быть с ним, спать с ним, словно по уши влюбленная женщина с первым возлюбленным…
Она ослабила хватку: все равно на них никто не обращал внимания, кроме двух беспризорников, которые некоторое время шли вслед за ними, потом прошли мимо, и, наконец, младший направился к ним навстречу. Гейбриел глянул на подростка поверх очков, однако взгляд его оказался столь грозным, не соответствующим поникшим плечам и потрепанной одежде, что парень мгновенно куда-то исчез.
– Отлично, месье, – похвалила Шарлотта.
– А вот я в этом не очень уверен. Этот тип теперь знает, что я не тот, за кого себя выдаю.
– Тогда будем надеяться, что он счел вас мужчиной, занимающимся любовью с жалким подобием женщины, дабы заполучить ее состояние.
– Пожалуй. Лучше уж так, чем считаться грабителем и шпионом, – цинично бросил Гейбриел. – Кстати, почему бы мне не быть школьным учителем, мечтающим о семье и детях? Возможно, вы стали моей последней надеждой…
– Ха! Ни один учитель не способен с помощью взгляда отпугнуть уличного воришку.
Гейб усмехнулся:
– Мой учитель был мастером этого дела. Я годами наблюдал взгляд, от которого любой мальчишка застывал, словно статуя.