Фрелих побледнела, но не сказала ни слова.
– Без ножа сделать это было бы сложнее, – продолжала Нигли. – Думаю, я нанесла бы ему удар по гортани. Вероятно, я умерла бы раньше, чем он, однако и он быстро отправился бы следом за мной – от удушья, – если, конечно, у вас не нашлись бы люди, способные произвести срочную трахеотомию, а таких у вас, полагаю, нет.
– Нет, – произнесла Фрелих, – таких у нас нет.
– Ладно, сейчас-то он в безопасности, у себя дома.
– Как вы узнали, где он живет? – спросила Фрелих.
– Проследили за вашими лимузинами, – ответила Нигли.
– Хорошие лимузины, – вставил Ричер. – Тонкая тактика.
– Особенно хорошим оказалось утро пятницы, – сообщила Нигли.
– А вот вся остальная пятница ни к черту, – добавил Ричер. – У ваших ребят из Вашингтона имеются видеозаписи, сделанные в бальном зале, но ясно же, что в Нью-Йорке никто их не видел, поскольку Нигли была не только гостьей приема в четверг вечером, но и одним из фотографов, толпившихся в пятницу утром у Фондовой биржи.
– У одной газеты из Северной Дакоты есть веб-сайт, – сказала Нигли. – И подобно всем им, он содержит сведения о газете, ее редакторах и прочем. Я скачала с него информацию и обратила ее в пропуск для прессы.
– Вам стоило бы повнимательнее приглядываться к спискам приглашенных, – сказал Ричер.
– Мы не вправе, – ответила Фрелих. – Первая поправка гарантирует доступ прессы. Но их же всех обыскивали.
– Я ничего с собой не принесла, – сказала Нигли. – Я просто просочилась сквозь вашу охрану, удовольствия ради.
Ричер встал, подошел к столику с телевизором, выдвинул ящик и достал из него пачку фотографий. Протянул Фрелих первую. Это был сделанный снизу снимок Армстронга, стоящего у подъезда Фондовой биржи.
– Нигли снимала, – сказал Ричер. – Хороший снимок. Он подошел к кровати и протянул фотографию Фрелих.
– Дело, видите ли, в том, что меня отделяли от него всего метр двадцать, – сказала Нигли.
Фрелих молча кивнула. Следующий снимок, зернистый, был сделан с телеобъективом откуда-то сверху. И на нем Армстронг стоял перед Фондовой биржей. Вокруг его головы была нарисована грубая мишень.
– Это та самая половина, – пояснил Ричер. – Я находился на шестидесятом этаже офисного здания. Внутри полицейского периметра, но выше уровня их проверок.
– С винтовкой?
– С деревяшкой такой же формы и размера, как винтовка.
– А почему только половина?
– Стрелять пришлось бы с расстояния трехсот тридцати метров, – ответил Ричер. – Для меня это, как правило, не такая уж и проблема, однако ветер и восходящие вдоль зданий воздушные потоки обращают всю затею в лотерею. Знающий дело стрелок не стал бы пытаться стрелять в Манхэттене с большого расстояния. Только какой-нибудь идиот.