– И что же? – спросил Стайвесант. Ричер улыбнулся:
– Ваш кабинет – самая, вероятно, чистая комната на планете. В нем можно хирургические операции производить. Тем не менее уборщики провели в нем пятнадцать минут. Почему?
– Распаковывали письмо, – ответил Стайвесант.
– Да нет. Вспомните об их растрепанности. Что именно создало у нас такое впечатление?
Все пожали плечами.
– Что-то другое, присутствующее на ленте, – сказал Ричер. – Пятнадцать минут время немалое. В комнате секретарши им пришлось здорово повозиться, и все же они покончили с ней за девять минут. А она побольше и заставлена. Так скажите мне, сколько времени они должны были провести в кабинете?
Теперь плечами пожала только Фрелих:
– Минут семь? Восемь?
– Но никак не пятнадцать, – сказал Ричер. – А мы спрашивали их именно об этом.
– И они не ответили, – прибавила Нигли. – Просто приняли озадаченный вид.
– Потом мы спросили, проводят ли они там еженощно одинаковое количество времени. И они сказали да, одинаковое.
Стайвесант в поисках подтверждения взглянул на Нигли. Та кивнула.
– Ладно, – произнес Ричер. – Мы ужали картинку до конкретных пятнадцати минут. Запись вы все видели. Ну так объясните мне, на что они потратили столько времени?
Никто не ответил.
– Возможностей две, – сказал Ричер. – Либо они его там вообще не тратили, либо отращивали волосы.
– Что? – переспросила Фрелих.
– Потому они и выглядели встрепанными. Особенно Хулио. Когда он вышел из кабинета, волосы у него были длиннее, чем когда он вошел.
– Но как же это возможно?
– Возможно, потому что мы видели разные ночи. Две разные ночи, слепленные вместе, – сказал Ричер. – Ключом ко всему является то обстоятельство, что в полночь лента сменяется. Первая настоящая. Она и должна быть такой, потому что показывает, как несколько раньше Стайвесант и секретарша отправляются по домам. Уборщики появились в одиннадцать пятьдесят две. Выглядели они усталыми, но. думаю, управились с кабинетом минут за девять. Что, вероятно, и составляет их обычную норму. Однако после полуночи мы с вами наблюдали совсем другую ночь, Хулио тогда еще не постригся.
– Но ведь дата-то правильная, – сказала Фрелих. Ричер кивнул:
– Так это у Нендика и было задумано.
– У Нендика? Ричер снова кивнул:
– Человек изнутри – это Нендик. На самом деле камера засняла в ту ночь, как сразу после полуночи уборщики ушли, а где-то перед шестью утра из двери пожарного хода появился сам Нендик – в резиновых перчатках и с письмом в руке.
– Да, но мое утреннее появление запись показывает.
– А это была уже третья лента. С шести утра опять пошла подлинная.