Он уже не чувствовал, как сильные руки отца бережно подняли его и как дрожащие пальцы коснулись ярко-красной ссадины на его лице, не слышал голоса, умолявшего о прощении. Сокол плавал в черной пустоте, в которую ничто не проникает.
Сокол пришел в сознание в хогане. В очаге пылал огонь, но в хижине никого не было. Лицо мальчика жгло от боли. Сокол приподнялся на локте, и в это время дверь открылась. Мальчик съежился при виде громадной фигуры отца. Он не боялся его, он боялся духов, которые им завладели. Когда Смеющиеся Глаза подошел ближе, Сокол увидел, что глаза отца словно потухли, и он старался не смотреть на сына.
– Ты голоден? – отец стоял перед очагом и грел руки, повернувшись к Соколу спиной. – Твоя двоюродная сестра сварила похлебки.
Говорил отец хрипло и отрывисто.
– Я не хотел сделать тебе больно, парень, – его голос переполняла горечь от жалости и раскаяния.
– Тебе не следовало смотреть на них, отец. Может быть очень плохо, – повторил Сокол. – Если не будет сделано все, как следует, их духи начнут приходить к нам.
– Я не верю в духов. Ничего подобного на свете нет, – с яростной убежденностью проговорил отец. – Как ты можешь верить в то, что твоя мать способна прийти, чтобы причинить тебе какой-нибудь вред? Ты же знаешь, как она тебя любила.
– Дух – это плохая часть человека. – Сокол проглотил еще одну ложку супа. – Он есть у каждого.
Глаза мальчика были опущены вниз, и он видел, как руки отца сжались в кулаки: признак гнева и попытки овладеть собой.
– Во что ты… во что верят Люди? Что, считают они, происходит с человеком, когда он умирает? – отрывисто спросил отец.
– Мертвые уходят в местность, которая находится ужасно далеко на севере. – Соколу был неприятен этот разговор. Говорить об умерших означало приглашать духов вернуться. – Добравшись до этого места, мертвый человек скитается четыре дня, и ему служит проводником кто-либо из его родных, умерший раньше него. Там, у подножия высокого утеса, есть вход, который ведет вниз, под землю. Но прежде, чем умерший спустится туда, те, кто охраняют вход, проверяют его, чтобы убедиться, что он мертв.
Отец плотно прикрыл глаза и сокрушенно покачал головой. Подбородок его дрожал. Когда Сокол закончил свое объяснение, он услышал, как отец прошептал:
– Боже, какое ужасное место! – сказал отец. – Нет, это совсем не то, во что верят белые люди. Они верят, что когда такой человек, как твоя мать, умирает, он отправляется на небеса, где есть только красота и покой… Там нет ни холода, ни боли. И там твоя мать познает мир и довольство, каких никогда не могла бы найти на этой земле.