Она была несколько удивлена тем, что Сокол узнал старика, в то время как Чэд лишь с большим трудом смог его припомнить.
– Встречал несколько раз, – Сокол хмуро усмехнулся и, сощурив глаза, опять посмотрел в направлении удаляющейся троицы. – Куда они его ведут?
– Дать ему что-нибудь поесть, – объяснила Ланна. – Чэд сказал ему, что он может оставаться на ранчо так долго, как захочет.
– Так и сказал? – бровь Сокола приподнялась с явным скептицизмом.
– Бобби Черный Пес был другом твоего отца. Он пришел сюда увидеться с ним. Когда же он узнал, что Джон умер, он выглядел потерянным.
– В этом нет ничего странного, ему некуда пойти. Хоганы его родственников теперь для него закрыты, потому что он опозорил их тем, что воровал, чтобы купить себе выпивку, – сказал Сокол. Его рот сжался в прямую линию, словно прорезанную ножом. – И мне очень трудно поверить в то, что Чэд на самом деле пригласил его остаться здесь.
– Чэд очень добр, щедр и великодушен, – резко возразила Ланна, защищая Чэда в его отсутствие. – Он многим мне помог.
– Только потому, что в результате этой помощи он мог сам что-нибудь выиграть, – сказал Сокол, затем улыбнулся и добавил: – Думаю, нам лучше подыскать такую тему для разговора, где бы наши взгляды не расходились. Как ты себя сегодня чувствуешь?
– Отлично, – глаза ее вновь заблестели. – А ты?
Сокол изучал ее внешность с ленивым удовлетворением.
– Отлично.
– Ничего не болит? – спросила она с еле заметной дразнящей улыбкой.
– Нет. Куда ты собралась?
– Я хотела проехаться верхом, но… – Ланна умолкла в нерешительности, глядя на дом, виднеющийся за деревьями. – Думаю, мне стоит вернуться в дом, чтобы узнать, как там Кэтрин. Она, кажется, расстроилась из-за того, что сказал Бобби Черный Пес.
Сокол, оглянувшись, пристально посмотрел на дом, на лице его отразилась насмешливая озабоченность.
– Может, тебе и вправду следует пойти и проведать Кэтрин, – согласился он. – А я пойду погляжу, как там поживают Бобби Черный Пес с твоим добрым и щедрым Чэдом.
Его язвительная улыбка вызвала у Ланны вспышку раздражения. Она смотрела вслед уходящей широкоплечей фигуре, испытывая странное раздвоение, – ей хотелось одновременно встать на сторону каждого из братьев, и она понимала, что это чувство посещает ее далеко не в последний раз. Резко повернувшись на каблуках, Ланна пошла к дому.
Открыв входную дверь, она услышала пронзительный от гнева голос Кэтрин, доносящийся из гостиной. Эти визгливые звуки совершенно не соответствовали тому образу, в котором Кэтрин неизменно представала перед Ланной, – образу утонченной и сдержанной леди. Ланну охватило любопытство. Она потихоньку прикрыла дверь, стараясь, чтобы та ненароком не скрипнула.