Она никак не выразила своего отношения к моему намерению. Только обиженно поджала губы и с оскорбленным видом проплыла мимо меня: дескать, если моего мнения не спрашивают, мне и дела ни до чего нету; делайте какие угодно глупости, я уже ни за что не в ответе!
Следующая неделя прошла для меня как в тумане: я совершенно не представляла себе, что делать, на что решиться. Маргарита хранила гордое молчание, не донимая меня никакими советами, и я видела, что вновь расположить ее ко мне может лишь мой положительный ответ герцогу. В конце недели немного прихворнули близняшки: уже почти годовалые, они где-то подхватили простуду. Впрочем, это неудивительно: осень выдалась холодная и дождливая, а условия жизни в башне оставляли желать лучшего.
Лишь раз – один раз! – когда я отпаивала девочек горячим чаем, Маргарита позволила себе открыть рот.
– Вот видите! – сказала она поучительно. – Это еще пустяк, простуда, а вдруг случится что-нибудь посерьезнее? Да ни один врач не поедет сюда из-за бедняков! Тьфу! Да гордость-то у вас есть, мадам? Не стыдно ли вам быть бедной?!
Я ничего не ответила, прижимая к себе Веронику.
Брике постучался в дверь в дождливую ветреную ночь на 4 октября 1795 года, когда моим дочерям исполнился год. Парень едва волочил ноги. Бледный, промокший до нитки, он почти упал мне на руки; я была вынуждена позвать Селестэна, и с его помощью Брике был перенесен к огню.
– Глядите, мадам Сюзанна, да ведь он ранен! – тихо пробормотал Селестэн.
Я осторожно сняла с Брике куртку. Рубашка у него на спине прилипла к коже. Кровь уже запеклась. Мне стоило лишь какой-то миг посмотреть на все это, чтобы понять.
– Кто-то всадил в него целый заряд дроби, Селестэн. Его нужно спасать, иначе начнется заражение.
Я не понимала, что произошло, где этого Брике носило. Нельзя же, в самом деле, предположить, что заряд дроби явился ответом герцога дю Шатлэ на попытку парня что-то разведать.
– Франсина, свечу! – приказала я.
Когда к губам Брике поднесли стакан вина, глаза его приоткрылись. Он с жадностью выпил горячую жидкость, потом, криво улыбаясь, взглянул на меня.
– Видите, м-мадам, как меня отделали? Этот ваш герцог шутить не любит… Черт, едва хватило сил сюда добраться…
– Это он в тебя стрелял? – пораженно спросила я.
– Не он, так люди его… Станет он с дробью возиться. Его, пожалуй, и дома не было…
Я решила отложить разговоры на потом и приказала Брике молчать. Мы с Франсиной осторожно сняли с парня рубашку. Спина была синяя, окровавленная, вся в пупырышках. Селестэн раскалил на огне большую иглу. Я принялась иглой доставать дробины из спины Брике. Он только постанывал, стиснув зубы; дробины со звоном падали в оловянную миску, которую держала Франсина.