– А вы живете словно на войне, – проговорила я с нежностью.
– Что вы здесь делаете?
– Целую вас. И благодарю. И еще…
Пеньюар слегка распахнулся, и взгляд Александра был устремлен туда, где кружева приоткрывали нежную упругость моей груди. Не успев договорить того, что хотела, я ощутила его руку у себя на талии. Он рывком прижал меня к себе так сильно, что я на миг почувствовала все его тело – напрягшиеся мускулы, теплоту кожи, даже его мужскую плоть. Уже очень давно я не ощущала так близко мужского тела, мужского запаха, всего мужского естества. Но он отпустил меня прежде, чем я смогла разобраться в чувствах, нахлынувших на меня.
– Я благодарю вас за Жана, – пробормотала я, опомнившись. – Да нет, благодарю – это такое слабое слово! Сударь, вы спасли не только его, но и меня… не знаю, будет ли у меня возможность хотя бы частично отплатить вам тем же.
– Не думайте об этом.
– Я не могу не думать. Я очень люблю Жана. И мне кажется…
Я на миг замолчала, потом, пытаясь придать голосу твердость, произнесла:
– Да, мне решительно кажется, что я и вас люблю.
Ласково улыбаясь, он ладонью зажал мне рот.
– Если только кажется, поостерегитесь говорить об этом.
– Почему?
– Потому что половинчатые чувства меня не устраивают.
Я ничего не ответила, слегка разочарованная его словами. Мне, честно говоря, хотелось бы услышать, что он тоже любит меня. Или, хотя бы, ему кажется, что он любит. Он никогда не говорил ничего подобного. Я вдруг поняла, что мне будет очень горько жить в этом доме, если я не услышу от него таких слов.
– Вы не слишком щедры, – произнесла я с досадой. – И не слишком великодушны.
– Это упрек?
– Да.
– Какая женская непоследовательность… Ведь только что вы говорили, что вас переполняет благодарность.
Шумный вздох вырвался у меня из груди.
– Да, благодарность, но ведь теперь мы говорим не о том… Теперь мы говорим не о Жане, а о нас.
– О нас? Какое редкое для вас слово!
Мне было не по душе то, что он насмехается надо мной именно тогда, когда я искренна. Ему удалось пробудить во мне чувства, но он, похоже, собирался мне слегка отомстить за то, что я была холодна, и поэтому подтрунивал. Я сейчас не находила с ним общего языка.
Он заметил мое разочарование и досаду. И сказал, целуя мне руку:
– Возможно, я не слишком отзывчив и вежлив сейчас. Прошу прощения. Признаюсь вам честно: мне хочется только одного…
– Чего же? – спросила я.
– Хорошо выспаться.
Я подавила вздох. Как это было некстати… Хотя, конечно, любой устал бы, ухаживая целую ночь за больным ребенком.