– Да, монсеньор, целых девять месяцев.
– Ну, а сейчас, когда вы вернулись к своему семейному очагу, у вас… есть воздыхатели?
Я улыбнулась, про себя подумав: «Видел бы он меня в Сент-Элуа!» В деревянных башмаках и подоткнутой юбке. Уж какие там воздыхатели…
– Ну, об этом мы поговорим позже, – произнес граф решительно. – Хотя, я уверен, моя дорогая, вы наставили мне целую кучу рогов.
Я вспомнила о сыне, который дожидался моего появления где-то за дверью, и быстро спохватилась. Мне стало совестно. Как я могла хоть на миг забыть о Жанно?
– Ваше высочество, нас ждет мальчик… наш мальчик, – сказала я серьезно, пристально глядя на принца.
– А, так вы привезли сына?
– Да, как вы и просили.
– Что же вы молчали до сих пор?
Жан остановился на пороге, прижимая роскошную шляпу к груди. Я почему-то думала, что в новой богатой одежде он почувствует себя несвободно и скованно, но не тут-то было: мальчик держался с отменным достоинством и даже, мне показалось, не без надменности. С полным самообладанием он отвесил принцу поклон, так, как учила его я.
– К вашим услугам, сударь, – произнес он тоненьким, но твердым голоском.
В синих глазах сына я читала явную гордость. Со всем возможным вниманием он смотрел на графа д'Артуа, которого теперь рад был считать отцом. Граф протянул ему руку – не ладонью книзу, как для поцелуя, а так, как подают для пожатия. Я с трудом верила в то, что вижу: принц редко кого удостаивал подобной чести. По уши залившись румянцем и задыхаясь от гордости, Жанно в ответ тоже протянул руку и ответил на пожатие.
– Меня зовут Жан Анри, сударь, – проговорил он быстро-быстро, – мама привезла меня к вам, потому что сказала, что вы мой отец.
Ну вот, подумала я, все мои наставления летят к черту. Жанно нарушал их так легко, словно никогда не слышал.
– Что ж, она сказала вам правду, – произнес граф, внимательно разглядывая мальчика.
Повернувшись ко мне, он вполголоса добавил:
– А ведь у него глаза синие. В кого бы это, а, моя прелесть?
Пожав плечами, я с холодной улыбкой ответила:
– Если вам угодно сейчас обсуждать эту тему, могу напомнить, что у вашего деда, как и у моего отца, глаза были синие. Надеюсь, милостивый государь, вы по достоинству, оцените ту снисходительность, с которой я дала вам объяснения по тому поводу, в чем отчитываться вовсе не обязана.
Я сказала это со всем высокомерием, на какое была способна, и принц знал, что, когда я начинаю говорить таким тоном, это значит, что задета моя гордость. Он оставил затронутую тему.
– Ваша мама сказала вам правду, Жан Анри. Я ваш отец. И мне очень жаль, что мы с вами только сейчас встретились.