…И вдруг невольный ужас пронзил меня. Всадник, весь в черном, на вороном жеребце, мог у кого угодно вызвать дрожь, но не это поразило меня. Так, на фоне волн и темных туч, словно вылитый из бронзы, он был похож на моего покойного отца, что я содрогнулась. Во рту у меня пересохло. Нет, не может быть… Мой отец расстрелян! Я сразу же поняла глупость своих ассоциаций, тем более что всадник уже ехал ко мне, и я видела, что это вовсе не мой отец. Но, Боже мой, что-то в них было похожее. Что-то в осанке, в манере держаться…
Он спешился, передавая мне Изабеллу. Она по-прежнему пребывала в полном неведении насчет того, от чего только что была спасена.
– О, благодарю, благодарю вас, сударь! – проговорила я, прижимая к себе девочку, и невольные слезы показались у меня на глазах. – Не представляю себе, что было бы, если бы я тебя потеряла, Бель!
Я полагала, что он продолжит свой путь, но он все так же стоял, держа жеребца под уздцы и внимательно глядя на меня. Незнакомец был смугл и черноволос, но неожиданно яркие голубые глаза выделялись на загорелом лице. Даже не голубые, а синие. Такой же голубоглазый брюнет, как мой Жанно. Человек был вооружен с ног до головы: шпага, два пистолета да еще кинжал за поясом. Ветер трепал его черный суконный плащ и перья на черной фетровой шляпе с широкими полями. Его кожаная темная портупея была стянута широким поясом с массивной серебряной пряжкой, на ногах – ботфорты с отворотами чуть выше колен. При всей суровости его костюма мне показалось, что этот человек не испытывает недостатка в деньгах.
Он смотрел на меня крайне пристально и ничего не говорил. В замешательстве я поправила выбившийся из-под чепца локон, повернулась к незнакомцу в профиль, но это не помогло мне избавиться от его внимания, и тогда я нашла, что его поведение становится просто неприличным. Что он на меня смотрит? Да, я выгляжу крайне жалко в своей одежде, в деревянных башмаках и старой шали, наброшенной на плечи. Мне прекрасно известно, что наряд мой неважен. Но как смеет оценивать это он? И вдруг такая злость всколыхнулась у меня в груди, что я напрочь позабыла об услуге, мне оказанной.
– Сударь, – сказала я сухо, – не подумайте, что я мешаю вам продолжать свой путь. У вас свои дела, вы, вероятно, спешили.
С Изабеллой на руках я двинулась к тележке, где меня ждала Вероника.
– Разве вы меня не узнали? – спросил незнакомец. Голос у него был низкий, повелительный и звучный. – Я ведь приехал именно к вам.
Я обернулась, еще раз оглядела его. Мы что, встречались в Версале? Или в тюрьме? Незнакомец дворянин, в этом нет сомнения. Но я не узнавала его. Мне почему-то был странно знаком лишь исходивший от него запах – едва уловимый аромат нарда и сигар.